Судьбы крестьян – переселенцев.

На фоне общей картины грандиозного перемещения сотен тысяч крестьянских семей возникает значительный интерес к изучению отдельных крестьянских судеб. Среди авторов научно-популярных публикаций, отразивших историю создания крестьянских хозяйств и переселенческих поселений в Томской области, а также истории крестьянских семей, следует упомянуть В.А. Ханевича, В.Н. Макшеева,  С.А. Красильникова [1] и др.

Генеалогические исследования автора продолжают эту тематику. В основу предлагаемой публикации легли материалы Государственного исторического архива Литвы (ГИАЛ), Государственного архива Томской области (ГАТО), Центра документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО), частных архивов. Благодаря этим уникальным материалам удалось собрать довольно большой комплекс документов о семьях Говоров и Янковских, прямых предках автора данной статьи, пришедших в Сибирь в числе первых потоков переселенцев в конце XIX в.

Семья Говоров до переселения проживала в деревне Мосевичи Гончаровской волости Лидского уезда Виленской губернии. В настоящее время это территория Гродненской области Республики Беларусь. Мосевичи являлись частью имения Вашкевичи, с 1777 г. принадлежавшего нескольким поколениям помещиков Ленских. Материалы ревизских сказок 1795, 1811, 1816, 1834, 1850 и 1858  гг. позволили построить роспись десяти поколений рода Говоров [2]. В ревизской сказке 1795 г., составленной на латинском языке, упоминается PaulukHowarsynPauluka в возрасте 70 лет. В Сибирь переселилась семья его праправнука, Франца Семёновича Говора, которому на тот момент исполнилось 66 лет.

Франц Говор был водворён на Бросовском участке Нелюбинской волости Томского уезда 4 августа 1898 г. Примечательно, что в этот же день здесь были водворены его односельчане, с которыми он ранее проживал в деревне Мосевичи: семьи Фёдора Степановича Кумпяка, Кондратия Игнатьевича и Филиппа Игнатьевича Быстрицких, Андрея Викентьевича Школко. Все они пришли в Сибирь, получив ссуду от 50 до 60 руб., по проходным свидетельствам, выданным им 29 апреля 1898 г. мировым посредником Лидского уезда [3].

Полученной первоначальной ссуды переселенцам было явно недостаточно, о чём свидетельствуют многочисленные прошения о получении дополнительных ссуд на устройство жилых помещений, например, для постройки избы вместо землянки, покупку скота взамен погибшего или украденного, на обсеменение полей. Сохранился документ, в котором Фёдор Кумпяк, Филипп и Кондратий Быстрицкие, Андрей Школко и Франц Говор, получив дополнительно к вышеуказанной ссуде ссуду в размере 30 руб.,  вновь обращаются с просьбой о выделении ссуды по 20 руб. В данном прошении чиновник по крестьянским делам пишет, что хозяйства их заслуживают уважения [4].

Здесь необходимо сказать, что заведение нового хозяйства в Сибири стоило не так дёшево. В одном из изданий, напечатанном по распоряжению управляющего делами Комитета Сибирской железной дороги, имеется информация о том, что «…первоначальное устройство, без харчей, обходится новосёлам не менее 280 руб., а именно: порядочная изба, с печью и прочими принадлежностями жилой постройки, - 110 р., пара лошадей - 70 р., корова – 20 р., телега – 18 р., сани – 3 р., сбруя – 16 р., соха – 6 р., борона – 3 р., инструменты – 18 р., домашняя утварь – 16 р.» [5].

Судьба распорядилась так, что прожил Франц Говор на новых землях недолго. Менее чем через три года, 16 мая 1901 г., отставной унтер-офицер умер от простуды и был погребён на Бросовском приходском кладбище, о чём свидетельствует метрическая книга Петропавловской церкви села Петропавловского [6]. В частном архиве потомков его старшего сына Ивана сохранились подлинные документы об учреждении опеки над имуществом умершего крестьянина. В описи движимого и недвижимого имущества, оставшегося сиротам Ивану 30-ти лет, Алексею 24-х лет, Ульяну 20-ти лет и Антонине 13-ти лет, значатся: дом – 300 руб., изба с пристроем – 70 руб., хлебный сарай – 100 руб., две лошади - 40 руб., три коровы – 50 руб., книжка Томской сберегательной кассы № 22729 на вложенный капитал 100 руб. 50 коп., а всего на сумму 660 руб. 50 коп.

По приговору Виленского сельского схода от 30 июня 1901 г. несовершеннолетней сироте Антонине Францевне Говор были выделены одна корова (20 руб.) и 20 руб. деньгами, находящимися в сберегательной кассе. Опекуном над остальным имуществом был назначен старший из сыновей Франца, Иван. В качестве сравнения можно привести материалы статистического описания имения Вашкевичи за 1848 г. Отец Франца, Семён Данилович Говор, в возрасте 40 лет имел 1 лошадь, 2 волов,  1 корову, 5 овец и 2 свиньи [7].

Всероссийская перепись населения 1916 г. зафиксировала личные хозяйства уже у всех сыновей Франца. В каждом из хозяйств имелось по 2-3 лошади, 4-5 коров, 1-6 свиней. За Иваном и Ульяном числились по 1,2 десятины своей пашни (Алексей имел 0,5 десятины), а Ульян дополнительно арендовал ещё одну десятину земли. Семьи братьев засевали озимую рожь, ячмень, овёс, горох, лён, выращивали картофель. На момент переписи Виленское поселковое общество Петропавловской волости Томского уезда состояло из 62 домохозяев [8].

 В частном архиве потомков Ивана Францевича Говора хранятся ещё несколько интересных документов. В частности, приговор Виленского сельского схода о порядке вырубки дров весной 1901 г. Сход постановил: «для расчищения земли под покосные владения и впоследствии под пахотную землю взять… по три десятины на душу…, а в последующие годы на тех же участках вырубать ежегодно на каждую душу мужского пола по десяти сажень, и вырубленные дрова обратить в продажу. Расчищенные участки у домохозяев не отбирать впредь до полного населения участка, не менее однако десяти лет». Следует заметить, что работа по расчистке леса для пашни стоила от 10 до 80 руб. за десятину, поэтому обычно сибиряки, включая переселенцев, делали эту работу не наймом, а своими силами [9]. 

Два других документа – это письма Ульяна Говора. Первое письмо датируется 1902 г. и было написано в китайском городе Гирин, где Ульян проходил воинскую службу, а второе письмо было передано родным в 1935 г. из «сталинского принуда» [10].

В 1907 г. семья Говоров породнилась с семьёй Янковских. 21 января в Петропавловской церкви села Петропавловка венчались Ульян Францевич Говор и Ульяна Ивановна Янковская, а десятью годами позже, 10 сентября 1917 г., Устин Порфирьевич Говор взял в жёны Анастасию Романовну Янковскую.

Янковские пришли в Сибирь из Виленской губернии, где проживали в деревне Прудцы Лидского уезда, принадлежащей по данным ревизий 1795, 1811, 1816, 1834, 1850 и 1858 гг. нескольким поколениям графов Тызенгаузов [11]. Данные материалы, подобно составлению родословной Говоров, позволили составить роспись десяти поколений Янковских.

Семья Ивана Михайловича Янковского (водворённая в посёлке Бросовском, также как и Говоры, в августе 1898 г.) была по численности одной из самых больших. Достаточно сказать, что среди вышеупомянутых 62 домохозяев Виленского поселкового общества, зафиксированных во время Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г., 6 хозяйств принадлежали Янковским. По количеству скота и земли они не уступали своим односельчанам.

Глава пришедшего в Сибирь семейства, Иван Михайлович Янковский, от которого по семейной легенде две его жены родили ему 25 детей, умер 22 октября 1917 г. в возрасте 88 лет и был похоронен на деревенском кладбище.

Ещё один комплекс документов, отразивший судьбы членов крестьянских семей Говоров и Янковских - это материалы Архива управления Федеральной службы безопасности по Томской области. В годы Большого террора были арестованы и расстреляны одиннадцать жителей деревни Виленки (на момент арестов - колхоза «Красный пихтовар»). В 1937 г. были расстреляны Устин Порфирьевич Говор, боец пожарной охраны трудколонии «Чекист», и Георгий Алексеевич Говор, председатель колхоза «Коллективист». Годом позже были арестованы и расстреляны родные братья Алексей (19 марта) и Ульян, почтальон колхоза «Красный пихтовар» (25 октября). Арестовывались они не в первый раз. В 1930 г. Алексей Говор был лишён избирательных прав голоса, а в 1932 г. осуждён по ст. 58-10 УК. Ульян имел трудзадание в 1932 г. и в 1935 г. был осуждён по ст. 61 УК [12].

          Собранный и проанализированный материал стал частью совместного с Э.В. Воронцовой и Л.В. Нургалеевой, родственницами автора статьи по линии Янковских, исследования истории переселенческого посёлка Бросовского, позднее Виленского [13].

Таким образом, изучение историй конкретных крестьянских семей позволяют проследить историю возникновения поселений, районов и, в конечном итоге, историю всего переселенческого движения в Сибири на рубеже XIX – XX в.  

 

[1]Сибирский Белосток. Сборник документов и материалов. – Томск, 1998. – 239 с.; Макшеев В.Н. Спецы. Исследование. – Томск: СК-Сервис, 2007. – 180 с.; Книга памяти жертв политических репрессий в Новосибирской области. Вып. 3/ Отв. Ред. С.А. Красильников. Новосибирск: Нонпарель, 2010. – 528 с.

[2]ГИАЛ. Ф. 515. Оп. 15. Д. 115, 239, 405, 1664, 960, 76.

[3]ГАТО. Ф. 3. Оп. 46. Д. 412.

[4]ГАТО. Ф. 3. Оп. 46. Д. 224.

[5]Сибирское переселение. СПб, 1896. С. 7.

[6]ГАТО. Ф. 527. Оп. 1. Д. 530. Л. 140 об-141.

[7]ГИАЛ. Ф. 394. Оп. 4. Д. 319.

[8]ЦДНИТО. П – 5137. Л. 6.

[9]Сибирское переселение. СПб, 1896. С. 4.

[10]Тобольск и вся Сибирь. № 3. Томск - Тобольск, 2004. С. 266-267.

[11]ГИАЛ. Ф. 515. Оп. 15. Д.Д. 148, 240, 403, 667, 963, 80.

[12]Центр документации новейшей истории Томской области. П – 5137. Л. 6, П – 3944. Л. 5.

[13]Нургалеева Л.В., Рачковский П.Ю., Воронцова Э.В. Проблемы актуализации исторических кодов и гуманитарное образование / Культура и народы Западной Сибири в контексте междисциплинарного изучения: сборник музея археологии и этнографии Сибири им. В.М. Флоринского. Вып. 1. Томск, 2005. С.267-274.