Открытка с фронта

Бадулин Николай Васильевич

«Передо мной лежит невзрачная, пожелтевшая открытка военных дней, адресованная мне, Бадулиной Раечке, ученице 2 класса. Я помню содержание открытки от первой буквы до последней. И всё же я достаю её из заветной шкатулки, как самую дорогую вещицу, и начинаю перечитывать снова и снова. Я рассматриваю её и всегда чувствую прилив сил, желание жить, мне кажется, что весь мир начинает улыбаться мне, ведь это весточка с фронта, от папы. Эта открытка - мой советчик, оберег, талисман. Она помогает мне жить и делать добро» - вспоминает Раиса Николаевна Нечунаева.

«Здравствуй, дорогая, милая дочка Раечка. Привет от папы сердечный. Желаю я Вам лучше учиться и пришли мне письмо. Пиши сама, какие получила отметки за первую четверть. Дочка, какая у Вас жизнь и здоровье? Я живу хорошо, но только без Вас мне скучно. Я послал Вам гостинцы. <…>Дочка, до свидания».

Когда я думаю о маме,
Припоминаю и отца,
Седьмой десяток нету с нами,
Хоть был нам верен до конца.
Он в бой ушёл от милых пашен
И речек отчей стороны,
И никогда не станет старше
Солдат, вернувшихся с войны .

«Мой папа, Бадулин Николай Васильевич, родился 19 декабря 1896 года, был старшим ребёнком в семье кадрового военного Василия Григорьевича Бадулина. Мой дедушка в течение долгого времени (1907-1917гг.) служил в Харбине на КВЖД. Воспитанием 3-х детей занималась бабушка, Татьяна Исаевна. В Сибири они оказались как переселенцы. Жили они в селе Огни Усть-Калманского района.
 Вспоминая рассказы мамы и роясь в закоулках своей памяти, перед взором встаёт образ отца - высокого роста, под потолок, так мне тогда казалось, красивый, умный, хозяйственный, очень домашний, внимательный к семье и соседям. Преклонялся перед своей мамой, уважал и оберегал её, не безразличен был к родственникам. А как он гордился и любил первенца-внука Юрочку 1939 года рождения, который остался без отца! Дядя Иван, отец Юрочки и родной брат моего папы, геройски погиб в 1941 году в боях за Можайск через два месяца после призыва в армию.
Папа был трудяга, мастер на все руки. Каждую зиму в составе хлебного обоза он возил зерно на санях в Бийск. А мы его всегда очень ждали. И вот, открывалась дверь, вначале появлялся белый морозный клуб пара, а затем могучий «Дед Мороз». В своём одеянии папа очень был похож на него - заиндевевшие усы, брови, овчинная шапка, ворот тулупа, а в руках мешок с гостинцами. Привозил обязательно сушки, сдобные булочки, конфеты и всегда говорил, что "это вам зайчик из леса передал".
Помнятся долгие довоенные зимние вечера: папа у печки валенки подшивает, мы с мамой шерсть теребим и все вместе песни поём, аж хата дрожит. В семье все хорошо пели, особенно мама, а папа любил слушать. Были у папы любимые песни: «Вы вейтесь, чёрные кудри», «Отец мой был природный пахарь», но пел он их крайне редко, стеснялся. Какое же счастье царило в тёплой, уютной, большой и дружной семье, под керосиновой лампой…
Много лет отец был бригадиром полеводческой бригады колхоза имени Будённого. Управлялся со своим хозяйством очень умело, всем старался помочь, подбодрить, от Бога был добрым и заботливым. Гонец бригадиру  повестку на фронт вручил прямо в поле. Припоминаю состояние семьи, когда папа показал эту бумажку. Вначале наступила тишина, а затем плач мамы с причитаниями.
Войну, как она началась, я не помню, а может до детского ума не доходило тогда, что она где-то бушует. Лишь только в день проводов на фронт папы и односельчан я ощутила, что что-то не так. Этот день я помню всю свою жизнь. Большая толпа собралась у сельского совета. Мы, дети, шмыгали здесь же, суетились среди взрослых, не понимая и не вникая, о чём они так возбуждённо говорят, женщины тихо плачут. Затем все двинулись на гору, где была «пожарка». С того дня и до сих пор называют это место - «гора слёз». Впереди шли повозки, на них, смеясь, сидели маленькие дети. Мой папа нёс нас по очереди, передавая маме маленьких. А так как я старшенькая, мне больше пришлось тогда идти пешком. Детская память хранит крик, стоны, слёзы, пляски, обрывки песен, частушки, стук колёс бричек.
А потом… всё дальше и дальше удаляющиеся от «пожарки» наши папы. Последние взмахи шапками, носовыми платками и слабо доносившиеся голоса: «Крепись, береги детей. Я вернусь, обязательно вернусь». Горизонт и второй холм поглотил и растворил в своих недрах повозки… Всё стихло, только слышались тихие причитания долго ещё стоявших на горе женщин, стариков. Это был день - 9 октября 1941 года.
С этого дня началась непосильная работа у мамы и у нас. Все женщины в деревне трудились с раннего рассвета и до темноты, а мы боялись спать одни в избе, так на завалинке или на крылечке уложимся и спим, пока мама не придёт. Нам, детям, передавалась тревога ожиданий печальных вестей с фронта. Мы боялись громко смеяться и шумно играть, боялись ещё более опечалить одноклассников, в дом которых уже постучалась горькая беда.
Зимой учились в промёрзших классах, а летом пололи, пока не доросли до другой работы. В поле нестерпимый зной, мухи, слепни кусаются, пить охота. Выпросимся у звеньевой искупаться, а потом она нас из речки выгнать не может. Дети же.
Врезалась мне в память сказка «Шапка-невидимка», рассказанная моей учительницей Евдокией Ефтифьевной Филимоновой. Мы были заворожены, сидели, открыв рты, слушали сказку и верили. И мне так хотелось, чтобы мой папа нашёл эту шапку-невидимку и обязательно вернулся домой. Евдокия Ефтифьевна убедительно говорила нам: «Дети, скоро ваши папы с победой вернутся домой, они обязательно зайдут в школу, тихо постучат в дверь и скажут: «Дочка или сынок, я вернулся, идём домой, порадуем маму и деток младших». Дети, только в это надо очень, очень верить, ждать и ждать!» Я верила, и все мы с нетерпением ждали весточек с фронта.
Отец очень любил лошадей, мастерски с ними обращался. Всю упряжь для лошадей папа делал сам, вплоть до саней. И на фронте не расставался с лошадью, подвозил снаряды к орудиям. Судьба моего отца не очень баловала. В апреле 1943 года немецкий снаряд взорвался в воздухе, папу контузило и полностью засыпало землёй. Он долго пролежал в земле, пока его нашёл и откопал земляк-сослуживец. Затем госпиталь. Получил сильное переохлаждение, пневмония. 21 июля 1943 года он умер.
Весной 1985 года, по приглашению поискового отряда «Поиск» из села Мятлево-Алексеевка Калужской области, я вместе со своим сыном ездила к месту гибели отца. Этот священный уголок земли ухожен, шумит над могилами листва берёз и плакучей ивы. Возвышается на постаменте скульптура солдата и медицинской сестры. А внизу у основания обелиска расположено 7 плит. На них золотыми буквами в алфавитном порядке увековечены фамилии 126 солдат. На первой плите мы нашли – рядовой Бадулин Н.В. Это наш родной отец и дедушка».
Слёзы, как свинец, горячи,
Лёд безжалостный студит душу.
Подожди, мой сын, помолчи…
Слышу голос отца… Послушай!
Это ты пришёл, внучок?
Ожидание долго длилось.
Ну, какие слова приберёг?
Как семья наша? Сохранилась?
Да, дед, разрослась семья,
Снова дом детский смех наполнил.
Твои внуки и правнуки растут, шумя.
Завещанье твоё мы помним.

Использован материал семейного архива Р.Н. Нечунаевой, г. Барнаул