Амбарцево и Былино по материалам в соцсетях
Былино и Амбарцево - исчезнувшие деревни Молчановского района Томской области, стоявшие на берегу Оби напротив друг друга!
В «Одноклассниках» создана группа «Былино, Амбарцево». В группе публикуется интереснейший материал - воспоминания тех, кто здесь когда-то жил, и их потомков, фотографии, документы…
Администратор группы - Владимир Мандраков, потомок старожилов, фотохудожник. Вслед за ним хочется сказать: «Все, кто имел к ним отношение, присоединяйтесь…»
Карта-схема селькупских поселений между устьями Чулыма и Шегарки. Основа - карта 1900 года, ТОКМ.
Из памятной книжки Томской губернии за 1871 г.
Мандраковы.
Перевозка обласка. Из семейного архива Мандраковых.
Семья Мандракова Германа Прокопьевича.
Мандракова Софья Макаровна (слева), Мандракова (Каричева) Анна Петровна (справа) и ее внучки Вера, Нина, Наташа. д.Былино. Приблизительно около 1960 г.
Любовь Журович
У каждого из нас на свете есть места, которые всегда в сердце и памяти. Для меня такой милый островок, берег моего детства — Амбарцево, моя Родина, мои первые воспоминания, моя грусть от того, что нет больше этого уголка на земле. А когда-то давно в Амбарцево бурлила жизнь, это была Амбарцевская волость, население в 1916 году было около 15 тысяч человек. Население было разнообразным - и чалдоны, и остяки, и староверы, и ссыльные поляки. Трудились все не покладая рук. Физический труд и плохая пища не давали возможности людям жить долго. Работали в тайге, заготавливали дрова для пароходов и для отправки в город Томск. Было развито рыболовство, пушной промысел. Сама деревня стояла на берегу Оби, одна улица растянулась вдоль. Дома и домики, большие и маленькие, в детстве они все казались родными и знакомыми. Народ был простой и бедный. Когда уходили из дома, то дверь просто подпирали палкой, если у двери палка — дома никого нет. И палисаднички у дома - с простой космеей и ароматными бархатцами. В деревне была начальная школа - с первого до четвертого класса, клуб, ферма, магазин с высоким крыльцом. На всю школу учитель да истопник-уборщица. Учительницей в школе работала Раиса Валентиновна. Еще работала Зоя Кузьминишна. В классе было четыре ряда парт, в каждом ряду один класс. Конечно, учить было сложно, но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Рассматриваешь фотографии тех лет с легкой грустью. Дети, неизбалованные жизнью, плохо одеты, полуголодные. Но учились, старались, многие стали достойными людьми. А после уроков бегали, баловались, устраивали кучу-малу. Дети всегда остаются детьми, в любых условиях. Ферма располагалась в переулке. Там было большое дойное стадо, телята и табун лошадей. Паслись они на вольных хлебах, заливных лугах, травы хватало. Рядом было помещение, где сепарировали молоко и сбивали настоящее сливочное масло, а пахтой откармливали маленьких телят. Культурный очаг и местная «тусовка» собирались в клубе. Молодежь приходила на танцы, несмотря на усталость. Танцевали под радиолу вальс, топтались в медленном танго. Девчонки пели частушки, лихо выбивая «дробь» под гармошку. Гармонист по тем временам - первый парень на деревне был. Более умные и продвинутые ребята играли в шашки и шахматы. А по субботам и воскресеньям для всех был праздник - из Соколовки приезжал киномеханик с передвижной киноустановкой и «крутил» кино. Отдаешь 5 копеек, и тебе отрывают маленький синий билетик. Вместо сидений простые, грубо сбитые лавки. Но и на полу многие сидели охотно. Сидят, кто где, жужжит киноустановка, все глаза на экран, который был сшит из простой белой ткани. Но если вдруг прерывался показ, то свист, улюлюкание и топот ног заполняли все пространство. Это или киномеханик заснул, или, как любили говорить, «кина не будет, кинщик пьян». Освещение в деревне было только тогда, когда застывала река. Тогда из Соколовки, через всю реку, вмораживали столбы и проводили свет. В остальное время в домах жгли керосиновые лампы, которые коптили нещадно, и приходилось постоянно чистить стекло от копоти. Вокруг деревни леса, полно ягодных кустарников, в реке полно рыбы, берег песчаный в июле был весь усеян белыми бабочками. Но весной реку не узнать. Откуда что бралось. Река затопляла все вокруг, не оставляла ни кусочка суши. В деревне заранее готовились к наводнению - делали настилы, на них поднимали скотину, хозяйственную утварь. Уходила вода - и улица превращалась в сплошную грязь, люди надевали резиновые сапоги и хлюпали по дороге. Полчища комаров и мошки вилось кругом, не давая покоя всему живому. В летнее время в Амбарцево причаливали все пароходы, даже самые большие. Можно было уплыть до самого Новосибирска, а в Молчаново курсировал маленький пароходик «ОМ». Пароход приходил по определенным дням, к его прибытию весь народ собирался на берегу; если было темно, то разжигали костер, чтобы было видно, куда причаливать. А мужики вкопали столб, на который бросали чалку с парохода. Опускался трап, и люди чинно, не толкаясь, поднимались на палубу. Те незабываемые чувства, когда медленно плывешь по реке, и сейчас наполняют грудь. Река, огни, музыка, палуба…. Ощущение какого-то праздника и радости. Во время войны вся деревня работала на победу. «Все для фронта, все для Победы» - это были не просто слова. Молоко перерабатывалось в масло и отправлялось на фронт, из шкур овец выделывали овчину для тулупов. В деревне остались в основном одни женщины, по пояс в воде они неводом ловили рыбу, на быках вывозили сено с лугов. Было трудно, но как потом была сладка Победа. Шли 1960-70 годы, всем было понятно, что деревня отрезана от «Большой Земли», и ее нужно расселять. Переселяли в основном в Соколовку. Уезжали, кто с радостью, кто с болью в сердце. Но все, кто уезжал, оставлял там частичку своего сердца. Рассказывали, что одна жительница оставалась в Амбарцево до последнего, не могла решиться на переезд, ведь здесь прошла вся ее жизнь, здесь она родила и вырастила двух своих дочерей. И вот, почти уже шла шуга, перевозили на пароме ее и ее скудный скарб. Она стояла на пароме и с тоской смотрела в темные воды реки. И вдруг, на самой середине реки, она прыгнула в воду. Ее не смогли спасти, да и спасать-то было некому. Ее смерть поставила последнюю точку в истории Амбарцево и ее жителей. Вот такие мои маленькие воспоминания, это то, что я помнила пятилетней девочкой. Хотелось бы, чтобы участники нашей замечательной группы дополняли это своими воспоминаниями и сохранили книгу памяти деревни Амбарцево.
Алексей Мельков. Замечательный рассказ, Люба! Прочитал на одном дыхании. Грустная история с женщиной в конце. Жаль, что не стало многих деревень. Та же судьба постигла Золотушку, Трудовик и другие точки на карте района. Насколько мы обеднели по этой причине! А ведь каких людей давали стране эти малые сёла! Просто злость берёт на наших местных правителей, допустивших разорение наших земель. Нерентабельно им было! А смерть женщины, не желавшей покинуть родную деревню, это разве стоило каких-то там реформ и "великих" переселений? Ходил же ОМ, вмораживали столбы, чтобы хотя бы на зиму дать людям свет. Да что говорить. Протютюхали часть страны, и земли те сейчас в запустении. А ведь давали масло и овчину для фронта во время войны. Но главное, конечно же, люди, достойные своей Родины!
Любовь Журович
Если вспомнить слова Некрасова « Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» - это точно про мою бабушку по линии мамы, Килееву Екатерину Егоровну. Остячка, родилась и выросла в Амбарцево. Когда мне было 3 года, мои родители переехали жить в Молчаново, а меня на время оставили у бабушки с дедушкой. Они в то время жили одни, их дети разлетелись, кто куда, а я им была просто как «подарок судьбы». Дом их стоял на высоком берегу Оби, добротный, крепкий. Четыре окна открывались в палисадник, где росла калина. С другой стороны — пасека. Дед Гриша, коренной остяк, надевал на голову шляпу с сеткой и что — то «колдовал» над домиками, где жили пчелы. По сравнению с бабушкой он был спокойный, неспешный, покуривал самокрутку и всегда о чем-то думал. Зато бабушка была огонь. Крепкая, жилистая, мало разговаривала, скупая на ласковое слово, она всегда была в работе. Родила 16 детей, живых осталось семь.
Фото: Моя бабушка с сыном
Все дома в Амбарцево были с двумя комнатами. В первой комнате — огромная русская печка, перед ней обязательно стояла лавочка и рядом стояли чугунки, ухваты и деревянная лопата, чтобы вынимать горячий хлеб. Буфет да стол. Во второй были кровати да комод, да кованый сундук, который закрывался на замок. Для меня был праздник, когда бабушка открывала сундук. Там лежали ее праздничная одежда и платки. Как же я любовалась этими платками, и было счастье, когда мне разрешали повязать платок и пройтись в нем по деревне. Печка варила, обогревала, лечила, сушила одежду, одним словом, была самой главной. Вся еда готовилась в чугунках. Ухватом чугун ставился, ухватом его вытаскивали. Парили репу, томили калину, варили простой суп с мясом, картошкой и капустой. Один раз в неделю бабушка пекла ржаной хлеб, большие круглые буханки. Аромат разносился по всему дому. И шаньги с творогом, сейчас их называют ватрушками. Для праздников ставили брагу сладкую, пенистую, с душистым хмелем. И когда на праздники приезжала родня, то брагу черпали прямо ковшиком и разливали по железным кружкам. Зимой, вечерами, мы лепили пельмени, укладывали на листы из фанеры, морозили , а затем ссыпали в мешки из ткани и ставили в большой деревянный ларь с крышкой, который был в кладовке. Пельменей лепили много, иногда по пол -мешка. Зимой за печкой было выделено место для кур-несушек, которых было пять штук. А если отелилась корова, а на улице были сильные морозы, то теленка тоже приносили в дом, отводили ему место у двери, и какое -то время он жил. То еще соседство. Сейчас такое невозможно себе представить, а тогда это все было в порядке вещей. Дом и двор были под одной крышей. В стайке овцы, корова. Вот свиней я никогда не видела у бабушки. Овец стригли, а потом мы с бабушкой выбирали из шерсти остатки репея и другого мусора, это называлось «шиньгать», затем бабушка пряла пряжу на веретено, а я сматывала ее в клубок. Такой семейный подряд. В те времена люди были удивительно гостеприимные. К бабушке могла заехать целая бригада рыбаков в зимнее время, чтобы пообедать. Все, что было у нее поесть, выставлялось на стол, рыбаки тоже вытаскивали свои запасы, резали «чушь» из нельмы или муксуна. Затем долго пили чай с сахаром — рафинадом, который продавался тогда большими кусками, и его разбивали ножом, положив в ладонь. Велись неспешные разговоры, как у Пушкина, « о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне». Затем вся эта компания укутывалась в огромные тулупы и уезжала на санях. Зима казалась бесконечной, долгой и темной. Рано ложились спать, с рассветом вставали. Проснувшись, бабушка вставала на колени перед образами и долго молилась, а только после этого затопляла печь дровами, которые она приготовила с вечера. Я очень скучала по своим родителям. По выходным они приезжали ко мне на санях, молодые, красивые, от них так вкусно пахло морозом. Я выбегала к ним, обнимала и повисала на шее у папы. Они всегда с подарками для меня - это и детская посудка, и пупсики, мячи. Однажды они привезли мне новую цигейковую шубку, я ее надела, а из рукавов посыпались мандарины, их положили туда, чтобы они не замерзли по дороге. Заканчивалась зима, приходила весна. На реке начинался ледоход. Лед был толстый, но река легко ломала его, выталкивала на берег. На ледоход собиралась вся деревня с баграми - и мужики, и женщины. Вместе с льдинами плыло очень много бревен, до сих пор не могу понять, откуда они плыли. И все, кто был на берегу, баграми захватывали эти бревна и тащили их к берегу, подтаскивали поближе, а позднее распиливали их простой пилой с двумя ручками на чурки и раскалывали. Так заготавливали дрова. Моя бабушка очень ловко орудовала багром, не хуже местных мужиков. В те времена ледоход шел несколько дней, река то останавливала свой ход, то начинала движение. Были смельчаки, даже школьники, которые по льдинам перебегали со стороны Соколовки в Амбарцево на майские праздники. И я не помню, чтобы кто-то утонул. В такие дни я как-то особенно скучала по своим родителям и просила бабушку, чтобы она посадила меня на льдину, и я поплыла бы к маме, совсем как мамонтенок из известного мультфильма. Но проходил ледоход, оживала река, сразу за последними льдинами шли катера с баржами. Жить становилось веселее. Прилетали стрижи, берег был крутой, и они делали там гнезда, откладывали там яйца. Мы доставали эти яйца, непонятно зачем разбивали. Все деревенские ребятишки сразу высыпали на улицу и бегали дотемна. Никто не беспокоился за жизнь детей, их в семьях было много, и когда кто-нибудь погибал или умирал, то можно было слышать: «Бог дал, Бог взял». Был весной случай. Вода в Оби сровнялась с берегами, и мальчик, который кидал камни в воду, сорвался и стал тонуть. В этот день у него был день рождения, ему исполнилось четыре года, и бабушка сшила в подарок ему курточку из вельвета. Эта курточка и не дала ему сразу утонуть, она раздулась, не успев промокнуть. Все бегали по берегу беспомощно, некоторые пытались зацепить его багром. Только бабушкина соседка прыгнула в воду, как была, в одежде, и вытащила ребенка. Этот день был у него вторым днем рождения. Как сейчас стоит перед глазами обвисшее тело ребенка на руках у этой женщины. Вечером бабушка рассказывала деду, что муж этой женщины гонял ее с ружьем по всей деревне, хотел наказать за ребенка, а может просто попугать. Весной оживала жизнь в деревне, коров, которые были в каждом дворе, выгоняли на луга. Поднимались комары и мошки. Вечером корова у бабушки приходила вся искусанная и не давалась доиться. Так бабушка складывала на дно ведра щепочки, поджигала и прикрывала травой. Из ведра шел дым, бабушка называла его «дымокуром». Это хоть как-то отгоняло надоедливую мошкару и комаров. Весной работы в Амбарцево прибавлялось- пахали плугом огороды, садили картошку , морковь и капусту. Все семена бабушка выращивала сама. Я тоже участвовала в посадках и делала себе маленькие грядки, и каждый день бегала и проверяла, что же там выросло. Если за зиму повредился забор вокруг огорода, то его чинили — рубили в лесу прутья, вбивали их в землю и особым способом переплетали между собой. Такой забор назывался «частоколом». Затем незаметно приходило лето, пора сенокосов. Моя бабушка, наравне с мужиками, и косила, и метала в огромные стога сено. Домой приходила уставшая, а здесь ее ждало хозяйство, домашние хлопоты и дед Гриша, который часто болел и не сильно помогал. У него было слабое сердце, и умер он очень рано, как говорят « на ногах» - сел на порог покурить и умер. В августе к бабушке приезжали ее сестры — Фуза, Ульяна. Если их поставить в ряд, то они мало чем отличались. Просто клоны - так похожи друг на друга. Молчаливые, грубоватые, улыбались мало, работали много. В августе все мы вместе ходили в лес за смородиной. Мне тоже давали маленький бидон, и я должна была набрать его полным за день. Ходили по лесу, собирали ягоду, пели песни. Там, в лесу, бабушка рассказала мне историю. Я сейчас не знаю, это была правда, или она хотела меня припугнуть, чтобы я не отходила от нее далеко. У них в деревне жил мальчик, он пошел на ферму с бабушкой и потерялся. Рядом был лес. Бабушка искала его, искала и не нашла. Села и заплакала. Вдруг на ветку прилетела сорока, она трещала и смотрела на бабушку, бабушка замахнулась на нее, а сорока отлетела и снова села на ветку, словно звала ее куда-то. Бабушка пошла за ней и вышла на полянку, где нашла своего внука. С тех пор я с уважением относилась к сорокам. В Амбарцево летом приезжало много народу с детьми. Собиралась вся родня со своими внуками и детьми. Народу иногда было столько, что спали кто где. Кто на кроватях, кто на полу, кто в сенцах, места хватало всем - в тесноте, да не в обиде. Только храп стоял на весь небольшой дом моей бабушки. Народ в деревне жил дружный, помогали и выручали друг друга. Всей деревней гуляли на свадьбах и всей деревней провожали в последний путь. Своего кладбища в деревне не было, умерших увозили в соседнее Былино, через реку. Зимой провожали на санях, а летом на лодке. Запомнилась траурная процессия - хоронили бабушку соседскую. На лодку поставили гроб, сверху укрыли красной тканью, и поплыла лодка по Оби с усопшей. Такие картины никогда не исчезнут из памяти. А сейчас рушится берег, где старое кладбище в Былино, и нет уже возврата к прошлому.
спасибо, ЛЮДИ, что помните свои корни!!! Здоровья ВАМ, и Храни ВАС ГОСПОДЬ!!!!
Валерий Алтурмесов ответил Алексею
Будет деревня, не будет...Никто, конечно, об этом и не думал. А не хоронили на амбарцевском берегу по одной причине: весной все заливало. А на былинском кладбище остались, наверное, два памятника и только потому, что они из камня и не горят. А могильные кресты деревянные пожгли как дрова зимой в вагончике трое выродков, нанятых охранять на берегу до весны оставленное имущество газовиков....
Валерий Алтурмесов ответил Любови
Да Люба, сейчас присмотрелся к фото...Конечно это не д. Саша. А Гену я помню..Невысокого роста, худощавый, шустрый такой....
Любовь Журович ответила Валерию
Ты меня просто убил, Валера. Сжечь могильные кресты вместо дров?! У меня слов нет. Просто нет слов!!!!!
Валерий Алтурмесов ответил Любови
Люба, когда мне про это рассказали, я был шоке. Но незавидна судьба этих.....Через 2-4 года каждый из них нашел свой конец. Один умер во сне от асфексии (захлебнулся рвотной массой), другой утонул, а третьего убили. Так вот.
Валерий Алтурмесов ответил Любови
Вот интересны названия мест у Амбарцево...Кайяс, Огыр, Кучур, Вардон, Юнанга, Палдазер, Анма и др. (за правильное название мест не отвечаю, так помню). Чем-то северным навевает. К сожалению, пока не знаю перевода этих слов.
Любовь Журович ответила Валерию
Валера, а я только хотела написать тебе, что их можно наказать ,возбудить уголовное дело, статья соответствующая есть. Но судьба их сама наказала. За все в этой жизни всем приходится платить.
Любовь Журович ответила Валерию
Это правда до боли знакомые названия, эти поселения были, знаю, что в эти места люди до сих пор ездят на рыбалку. Да и ты там не раз бывал.
Любовь Журович ответила Валерию
Ты, Валера, молодец. Столько помнишь. Ты помнишь, наверное, даже то, что кануло в Лету.
Валерий Алтурмесов ответил Любови
Нет, Люба. Анма - это речка. Палдазер - озеро. Юнанга - местность, озеро и протока. А остальное - участки местности возле Амбарцево.
Любовь Журович ответила Валерию
Я подумала, что эти водоемы получили свое название от названий поселений, которые были на берегах давно, а потом исчезли.
Валерий Алтурмесов ответил Любови
Нет, Люба. Это все рядом, в 5-7 километрах от Амбарцево. А озеро Палдазер - так то было в 1,5 километрах. Карасей там гоняли...
Полина (Владисенко) Скороходова
Преклоняюсь перед вами, ребята, что своими воспоминаниями даёте возможность нашим потомкам хоть немножко узнать об истории нашего края.