Воспоминания Горловой (Завьяловой) Тамары Ивановны. Окончание.
У нас в Туле было много беженцев, из Беларуси, из Прибалтики, очень много было беженцев-евреев. Многие беженцы были не сельские жители, не рабочие, а из интеллигенции. Расселялись по частным квартирам – ведь тогда были даже пустые квартиры, брошенные, так как некоторые туляки эвакуировались на работы в другие
регионы. Дети-беженцы учились вместе с нами в школах. Учились ребята приезжие хорошо. Но зачастую они были постарше нас, так как время у них было потеряно на перемещение по стране. Очень многие дети в войну были спасены тем, что их
организовали учиться в ремесленных училищах. В первую очередь, оружейное. В училище давали общее образование,
затем специальное, по профилю училища. У учеников была форма, черная, со знаком "РУ". Шинель, шапка, костюм, обувь. Я знаю это хорошо потому, что мой родной брат Володя и двоюродная сестра Людмила учились в ремесленном училище. В училище кормили, было трехразовое питание. А иногородние при училище даже жили. После окончания ремесленного
молодых специалистов направляли на завод. Училища спасали детей от голода и от хулиганства, воровства. Дети были
заняты: одеты, обуты, учились.
Я уже вспоминала, что мы жили в городских квартирах, отопления не было, зимой и осенью было очень холодно. В
квартире была печка, а дров не было. Вначале мы, дети, ходили по улицам, собирали ветки, палки, но ломать ничего
было нельзя. Позднее можно было разбирать блиндажи, построенные военными в 1942 году. Я даже могу точно сказать,
что такое блиндаж. Сверху блиндаж был накрыт накатом из бревен. Бревна были скреплены металлическими скобами. Мы ломом сбивали скобы, пилили бревна и куски тащили домой для отапливания квартиры. Чуть позднее мама наша смогла
приобрести печку-буржуйку. Мы ее называли «чугунка», так как она была изготовлена из чугуна. Высотой она примерно 70-80 см, а в диаметре было 25-30 см. К ней была приспособлена труба из металла, которая выведена была в окно. Наша прежняя печка требовала много дров, которых у нас не было – это не Сибирь. В новую печку бросали немного дровишек, тряпиц, и было уже тепло. Позднее приобрели кокс, который
был изготовлен из антрацита, каменного угля. Этот уголь готовили для работы на металлургическом комбинате Косой горы – сталь варили на коксе. Этого угля надо было совсем немного, и он горел целый день, давал нам тепло. На чугунной
печке мы варили и еду.
Электричества не было. Уроки делали с коптилками. Коптилку делали из стеклянной или металлической банки, см 10-15 высотой. Туда наливали масло – не помню какое, но не подсолнечное. Делали металлический зажим с плечиками и в него продевали шнур, который
провисал почти до дна конструкции. Коптилка воистину коптила, но другого освещения не было. Чем мы, дети, были
заняты в войну? Школа, магазин. А ещё надо было достать топливо, и варили сами. Родители были на работе. Мы сами
учили уроки, читали книги. Я читала Майн-Рида, Л.Н.Толстого, нашего земляка, Анну Каренину знали почти наизусть, А.С. Пушкина (сказки и повести), К.И. Чуковского, С.Я. Маршака, А. Барто. Было развито тимуровское движение. Мы видели фильм про Тимура и его команду, и нас,
октябрят, а потом пионеров, вовлекли в работу по оказанию помощи старикам. Мы ходили к раненым бойцам. Ходили в
кружки - хоровые, танцевальные. В годы войны я со школьниками выступала даже на радио – пели песни. Все это было сыро и непрофессионально, но, наверное, это нужно было людям и прежде всего нам, детям. Мы чувствовали ответственность перед обществом, перед старшими.
Наши родственники практически все были на войне, но у нас был интересный случай с дядей, мужем маминой сестры,
Николаем Кузовлевым. Он был из семьи военнослужащих, два его родных брата были старшими офицерами в Красной
армии, во флоте и пехотных войсках. Они жили в Москве, на улице Кропоткина. 19 июня 1941 года он был призван на
армейские сборы и пропал. Всю войну от него не было никаких известий. Только, в в сентябре-октябре 1945 года Николай вернулся домой. Рассказал нам всем, что с ним произошло. Прибыл на сборы в Туле в качестве командира, получил обмундирование. Их отправили на место сборов ближе к границе СССР. Поезд остановился, в каком городе, я не помню, вагоны открыли, и их встретили немцы. Эта территория была уже оккупирована, а наши бойцы не
были даже вооружены. Немцы их отправили в Германию и оформили работать вначале батраками, прислугой: копать,
убирать и прочее. Но русские врагу не сдаются, работали они на немцев плохо, отказывались от работы, их отправили в
концлагерь. Он просидел в двух концлагерях. Был очень изможден, страшно голодал, а их заставляли работать, били. Он не надеялся выжить. Названий я не помню. Второй концлагерь, по его рассказам, был очень жесткий. В 1945 году
военнопленных, в том числе и нашего дядю, освободили американцы. Первое, что произошло, им стали давать еду, и
многие пленные набросились на питание. Их предупреждали, но многие умерли сразу. Узники лагеря, что называется, были кожа да кости. Наш дядя смог с собой справиться. Он стал есть понемногу, поэтому не погиб, а наоборот, постепенно
окреп. Американцы по его просьбе дали ему оружие, автомат, он с американцами, а потом и с нашими бойцами,
встретился, принял участие в боевых действиях против немецкой армии. Стрелять он хорошо умел, так как был из семьи
военных. Остался жив. По возвращению в родную Тулу его дело расследовали, внимательно рассматривали и в результате его признали участником войны. Он получил даже боевую медаль за участие в боевых действиях, и ему предоставили
звание участника ВОв, узника концлагеря. Впоследствии он имел все военные привилегии. Здоровье его, конечно, было
сильно подорвано, но он продолжал еще долго работать. В годы войны его жене, Екатерине, конечно, очень тяжело было. Она была инвалидом, да ещё с двумя детьми, а глава семьи пропал без вести, и никакой поддержки не было. Вот такая
война!