Воспоминания. Часть 1. Начало войны и эвакуация в Сибирь.
Предисловие.
Воспоминания ветерана ГПЗ-5 Салий Василия Власовича передала в Томский областной краеведческий музей его внучка, Никонова Валентина Сергеевна. Василий Власович оказался в Сибири в 1941 году, в составе воспитанников детгородка им. Коминтерна. И остался здесь навсегда, связав свою жизнь с заводом, на котором проработал до семидесятилетнего возраста, до тех пор, пока позволяло здоровье. Большая часть его воспоминаний - о жизни в Томске, о подростках, работавших на Шарикоподшипниковом заводе в годы Великой Отечественной.
При публикации мы позволили себе исправить орфографию и пунктуацию, но сохранить стилистические особенности текста и авторскую лексику.
В 1941 ИМ БЫЛО ПЯТНАДЦАТЬ. Воспоминания.
Учитесь, учитесь и учитесь! Так завещал нам В.И. Ленин.
Учитесь и работайте так, чтобы на вашем трудовом и жизненном пути
не встретилось то, что было спутником юности
предшественников ваших в 1941-1945 гг.
День Победы. 9 мая.1985 г.
Салий В.В.
Памяти Оксаны Андреевны Касько посвящаю.
Тебе, мой завод, в день твоего сорокалетия!
О ровесниках твоих, что в суровые дни осени 1941 года,
пятнадцатилетними, перешагнув твой порог в форме
учащихся ремесленного училища, стали у станков и верстаков
в цехах заводских, и семнадцать из них стоят там и поныне.
Пишу о них и оставляю заводу
всё лишь потому, что в трудовых их делах –
твоей, завод, славной истории строки.
СТРАШНОГО НАЧАЛО.
Вслед прошедшему дню
От календаря отрывается один из 365 его листочков,
На очередном листочке обозначено, что завтра
22
ИЮНЯ
ВОСКРЕСЕНИЕ
1941 год.
После трудового дня уснули люди.
В блаженстве предутренней тишины и прохлады многие уже видели второй-третий свой сон – видели завтрашний выходной день - счастливые и радостные, они играли, купались, смотрели кино, шли или ехали в гости или – гостей к себе ожидали.
Спали, пока малая стрелка часов двигалась к цифре четыре, большая приближалась к отметке – двенадцать.
Часы показали четыре ноль-ноль.
22 июня 1941 года, ровно в четыре часа, фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война.
Как набат, от края и до края, по стране пронеслась тревожная, патриотическая песня призыва к народу встать на защиту Родины, песня человеческого гнева и ненависти к врагу Отечества.
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой,
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой.
ТЕРНИСТАЯ ЖИЗНИ ДОРОГА.
Одесса. Четвёртая станция. Так называли район города, где была четвёртая по счёту остановка трамвая. С двадцатых годов этот район стали называть детским городком имени «Коминтерна» - образованные в этом районе двадцать детских домов обусловили это название. Детские дома были для многих сотен детей – бывших беспризорников, как для мальчиков, так и для девочек в возрасте от 9-ти до 14 лет, - на время их детства они заменили им отчий дом. Хотя в полном смысле слова равноценной замена быть не могла, так как наряду с их «казённой» жизнью продолжала существовать и их прошлая, особая, присущая беспризорникам «своя» жизнь. Чтобы понять эту «свою» с её неприглядностью и неписанными законами жизнь, - не следует перечитывать труд Макаренко, как и смотреть кинофильм «Республика ШКИД», жёсткие законы этой жизни испытали на себе только они – дети, которые со свойственным им задором готовы были на всё, и, как девиз своей бесшабашной удали, в частных случаях любили произносить своё вызывающее выражение: «Одесса-мама!» Не придавая значения существующей действительности – ведь многие из этих детей ни разу от роду не произносили слово «мама» по существу его великого значения, они не имели понятия о родительской ласке и материнской заботе о них, лишь немногие из них – знали когда-то, но давно от них отвыкли и позабыли. И только город Одесса оставался для них в их детском понятии «Одессой – Мамой» - раздетых и босоногих, голодных и бездомных. Она манила их к себе надеждой на спасение, надеждой на их лучшее будущее. Время шло, - взрослели вчерашние мальчишки и девчонки, их направляли на производство, где для них начиналась совершенно новая, самостоятельная трудовая жизнь.
Для тех, чьё детство заканчивалось за порогом этого дома, более удачливыми оказались 1300 мальчиков и 200 девчонок. Они стали учащимися первого набора образованного на базе детского дома в 1940 году ремесленного училища № 1 города Одессы. В жизни вчерашних детдомовцев, - сегодняшних «ремесленников» поистине всё стало на свои места. Одесса действительно стала для них настоящей, очень доброй и заботливой мамой – волей коммунистической партии и Советского правительства страна проявила исключительную заботу о настоящем и будущем учащихся ремесленных училищ.
Теперь всё будущее зависело исключительно от желания и способностей каждого учащегося – полное государственное содержание на время учёбы, двухгодичное обучение делу по избранной специальности открывали перед каждым учащимся, особенно – перед вчерашним детдомовцем, большие возможности найти своё место в жизни. Казалось – живи и радуйся, учись уму-разуму, осваивай мастерство по избранной специальности. Так оно и было, но, к сожалению, недолго – Одесса оказалась в числе тех городов, для которых утро 22 июня 1941 года рождалось в зареве пожара войны, во взрывах бомб и снарядов.
Началась война.
Кончилась мирная жизнь и учёба.
Началась эвакуация.
Каким коротким оказался ты, счастливый промежуток ровного жизненного пути.
Так скоро дорога жизни стала дорогой с большими тернистыми зигзагами, дорогой длинной и очень трудной.
Как скоро радость жизненного счастья окуталась запахом горькой полыни.
ЭКЗАМЕН НЕ ПО РАСПИСАНИЮ
Труженик тыла Василий Салий. ГПЗ-5, 1945 г.
В семи километрах от районного центра – Крыжополя, что в Винницкой области, утопая в зелени фруктовых садов, раскинулось одно из многих прекрасных сёл Украины – село Заболотное. До тридцатых годов село называлось Чеботарка, после было переименовано именем знатного местного врача Заболотного. В полукилометре от села, на открытой равнине поля, приютились несколько зданий лечебного санатория. В центре села, как памятник архитектуры, возвышается церковь. Окраину села украшает двухэтажное, обсаженное высокими стройными тополями, белое здание. В этом здании на базе бывшего авто-тракторного учебного комбината осенью 1940 года было организовано ремесленное училище № 2, где с ноября месяца начали занятия 175 мальчиков по специальности слесаря-инструментальщика и 25 мальчиков по специальности токаря-универсала.
1 мая 1941 года.
8 часов утра. По широкой сельской улице в сторону центра села, одетые в выходную форму, на праздничный митинг прошли учащиеся училища. У трибуны пришедших встретили парторг, председатели колхоза и сельсовета. На их приветствие: «Здравствуйте, товарищи!» из пришедших без малого 200 человек «ремесленников» ответил лишь один. Он шёл не в ногу, сбил всех остальных и на этом приветствие закончилось. Сельский митинг был коротким. Возвратились в училище. Не хотелось верить, что продолжительные и кропотливые наши занятия по военному делу закончатся случившейся неприятностью. Выстроившиеся по группам учащиеся по команде встали в положение «смирно». К строю приближался военрук. Дав команду: «Вольно! - он сказал. - Не велика беда, что с сельского митинга мы принесли в училище ляпсус по части нашей строевой подготовки. Это был наш первый, пробный шаг. Мы ещё можем и должны показать наши способности – сейчас мы отправляемся на ответственный митинг в Крыжополь. Там будет второй и решающий шаг. Будет неприятно, если мы в Крыжополе не оправдаем сами себя».
Сказанные военруком несколько слов без упрёка за неудачу, его сообщение о предстоящем нашем участии в городском митинге, высказанная уверенность в наших возможностях вернули нам весёлое, праздничное настроение.
Утро Первомая было очень тёплым, сухим, солнечным. Вместе с дирекцией, преподавателями и производственными мастерами училища, построившись в колонну, с развёрнутыми знамёнами, учащиеся отправились в Крыжополь. В километре от города сделали короткую остановку. Вскоре из города к нам подошёл духовой оркестр - это была неожиданная для нас затея замполита нашего училища, Василия Васильевича Ксенышина. Присутствие Василия Васильевича для настроения ребят обозначало очень и очень многое. Снова построились, впереди колонны – духовой оркестр.
Под звуки духового оркестра колонна направилась в город. Но войти на его улицы было невозможно - улицы города были сплошь заполнены народом, не собиравшимся уступать нам дорогу. Видимо жители города знали и с интересом ожидали нашего прибытия. И только прибывшая конная милиция обеспечила нам возможность двинуться вперёд.
Большой интерес и внимание жителей Крыжополя к «ремесленникам» не были случайными. Дважды нам приходилось бывать в городском кино-театре, и каждый раз мы «протискивались» по улицам города. И в этом нельзя было кого-то винить, и особенно сейчас, когда одетые в выходную форму, в сопровождении духового оркестра, чётко чеканя шаг, в торжественно-праздничной обстановке проходили пока ещё маленькие ростом завтрашние специалисты Главного Управления Трудовых Резервов страны. И жители района имели основание гордиться тем, что в их время, в их районе куётся эта юная армия – будущее пополнение рабочего класса.
Наша колонна остановилась у самой трибуны – место для нас было определено, и, что называется, ожидало нас. Наступил момент, когда нам предстояло осуществить наш второй и решающий шаг. С трибуны митинга секретарь райкома партии произносит приветственное: «Здравствуйте, товарищи!» В ответ короткую паузу тишины нарушает дружное: «Здравствуйте!» На поздравление секретаря: «Поздравляю вас с праздником 1-го мая!», раздается троекратное: «Ура!». И когда секретарь произнёс: «Хорошо отвечаете!», последовало дружное: «Служим Советскому Союзу!»
Лишь улыбка на лицах ребят выдавала их радость за свой успех, не меньше ребят их успеху радовался весь присутствующий персонал училища – перед лицом руководителя района и многочисленной массой его жителей в наших действиях персонал руководителей училища демонстрировал итог своего большого труда и внимания, которые были им отданы своим воспитанникам. Митинг длился около двух часов.
По окончании митинга, после короткого знакомства с городом, по сигналу горниста все мы собрались на месте сбора. Построившись в колонну, с песней «По долинам и по взгорьям» оставляем город.
После возвращения из города в училище перед выстроившимися на площадке учащимися место военрука занял директор училища, тов. Першин. Он ещё раз поздравил нас с праздником, поблагодарил за выдержку и дисциплинированность, затем – в адрес военрука и учащихся высказал слова благодарности за результат городского митинга, пожелал нам во всём дальнейших успехов.
Жизнь в училище продолжала идти своим путём. Проводились занятия по общеобразовательным предметам за 7-й класс, по специальным предметам. Теоретические знания подкреплялись ежедневной четырёхчасовой практикой работы в производственных мастерских, где любая работа учащимися выполнялась в полном объёме от начальной до завершающей операций. Токарь, например, изготовление шестерни начинал с отрезки на неё заготовки, вытачивал её, долбил шпоночный паз, на оправке, на строгальном станке, в делительной головке обрабатывал зубья сначала резцом, потом – модульной фрезой. Слесарь, делая шайбу, из стального листа ножовкой вырезал заготовку квадратной формы, затем, разметив, сверлил отверстие, напильником опиливал окружность наружного диаметра, плоскости высоты, снимал фаски, хотя, куда проще было выточить эту шайбу из прута на токарном станке. В принципе, нужна была не сама шайба, нужно было научить ребят умению, мастерству, смекалке в работе.
Теоретические и практические занятия, как нельзя лучше, во всей постановке вопроса учёбы и воспитания учащихся были направлены на достижение главной цели учёбы. И общий показатель успеваемости по училищу – 4,75 балла – был не случайным. В числе многих работников училища в делах учащихся особое место занимал замполит училища – Василий Васильевич Ксенышин. Таких людей, как он, само рождение одарило талантом умения работать с ребятами. Он всегда, во всём и везде умел жить их интересами, и ребята высоко чтили это умение и его к ним внимание. В действиях своего замполита каждый из ребят встречал что-то интересное, новое и поучительное в своей жизни. Василий Васильевич сам лишь «пилил» на баяне, танцевал – не лучшим образом, но это не мешало ему вечером в клубе устраивать для учащихся часы музыки и танца. А что выделывали под его руководством двое учащихся – Изя Штеренштейн и Стоколос. Это были своего рода врождённые смехотворцы – одна лишь помидорина и однокопеечная монета в их руках могли часами держать в состоянии неудержимого смеха всех присутствующих в клубе. Кроме комических дарований Стоколос обладал удивительным умением подражать голосу кошек. В выходные дни Василий Васильевич организовывал для ребят увлекательные игры, катание на лыжах и, как правило, во всём всегда и везде принимал активное участие. Однажды, спускаясь на лыжах под уклон, он так завалился в снег, что на виду оставались лишь концы его лыж. И когда прибежавшие ребята вытащили его из снега, он не стал отряхиваться. Отдавая ребятам лыжи, со смехом сказал: «Видели, как я? Так и вы катайтесь!» Во всех случаях в лице Василия Васильевича учащиеся видели старшего товарища, как по возрасту, так и по положению. Учителя, справедливого судью, помощника и защитника. Они всегда были готовы идти за ним, как говорят, и в огонь, и в воду.
В предание прошлого уходили дни за днями, к концу подходил учебный год. На понедельник, 23 июня, назначена сдача первого экзамена, а с 1-го июля каникулы.
Сколько мысленных планов у ребят таило это слово. Оно таило и в то же время открывало возможность долгожданной поездки домой, радость встречи с родными, близкими и знакомыми, с друзьями и одноклассниками, - разве можно перечислить всё то, что приходило в головы тем, кто ещё не успел прожить своих полных пятнадцати лет. Скольким затаённым в мечтах ребят планам можно было свершиться. Но время готовило для ребят участь иную.
22 июня 1941 года.
Этот день не для всех рождался в лучах восходящего солнца. Для нас, учащихся училища, его утро не предвещало ничего необычного. После завтрака большинство ребят, получив у коменданта увольнительные, пошли в находящийся недалеко от села дубовый лес. Было ещё рано. Серо-голубая дымка окутывала даль поля, впереди нарисовывался зелёный массив обширного старого леса, где бодрствовали уже проснувшиеся его неугомонные обитатели. Под густыми кронами величавых дубов небольшими табунками собирались очень чуткие и осторожные козы. Они не подпускали нас на близкое к ним расстояние, и мы, прячась за стволами деревьев, на почтительном от них расстоянии, наблюдали за их поведением. Их осторожность и красивый, стремительный бег оставались наградой нашему любопытству. Иногда нам удавалось увидеть возвращавшихся в свои норы с охоты очень хитрых и забавных лис или менее осторожных барсуков. В чарующую красоту леса в его живую силу неповторимой прелести, когда воздух и солнце, тишина и утренняя прохлада наполняют сознание чувством блаженства, в мир благодатной природы вплетаются звонкие аккорды неумолкаемого многоголосого пения многочисленных обитателей зелёного рая. Здесь как крупные птицы, так и самые мизерные «пичужки» своим пением выражали радость прихода лета, радость продолжению жизни и забавы уже вылетевшим ми и ещё маленькими не оперившимися своими малышами. Завораживающее пение птиц венчало наше желание ещё и ещё попасть в сказочный мир лесного птичьего царства.
Мы, как обычно, ушли из леса, и никто из нас не подозревал, что этот приход для нас окажется прощальным. Возвратившихся из леса в училище встретила необычная тишина. Во дворе и в комнатах училища – ни души. Везде царило настораживающее безмолвие. Весь обслуживающий персонал и учащиеся находились в клубе, где на высокой тумбочке у висевшего высоко на стене тарельчатой формы репродуктора стоял Василий Васильевич, и так же тихо, как ему репродуктор, передавал военруку, а военрук немного громче, чем замполит, сообщал находившимся в зале, что фашистская Германия напала на Советский Cоюз, что началась война.
Обстановка сложилась такой, что вскоре было получено указание готовиться к эвакуации. Срочно были отремонтированы два трактора и полуторная машина для училища, трёхтонная автомашина и один трактор – для санатория. Всё, что можно было, мы погрузили. Чего нельзя было погрузить и увезти – привели в состояние полной негодности. Погрузив на трактора имевшиеся ценности, инструмент, на автомашину – продукты, на конные телеги – лишь часть самых необходимых личных вещей, во второй половине июля месяца, на рассвете, мы оставляем благодатное наше Заболотное и училище, уходим в сторону Донбасса.
Буквально перед самым нашим уходом к нам пожаловали незваные «гости» - три немецких самолёта со зловещим гулом сделали над училищем два или три круга. Затем повернули в сторону леса и через считанные минуты мощные бомбовые взрывы разорвали предутреннюю тишину. При появлении немецких самолётов наши конные телеги стояли во дворе училища под прикрытием ветвистых лип. На каждой из телег сидели по 10-12 ребят. Никто не спал. До круживших над училищем самолётов нам, казалось, и дела не было. Но находившийся наш сторож-старик был иного мнения. Он снял висевшую у него на плече мелкокалиберку, направил ствол её в сторону круживших самолётов. И неизвестно, чем могло закончиться его нетерпение. Но находившийся рядом со сторожем военрук остудил его воинственный пыл, выбив из рук старика его «игрушку». Училище имело слишком заметный ориентир – из трубы работавшего движка в темноту ночи всегда летели искры. Но вечером прошедшего дня движок был навсегда остановлен, что, возможно, и отвело от нас роковой наш час.
Вслед за нами из сёл организованно уходила молодёжь.
В первый день мы прошли расстояние в 50 километров. Под вечер, очень усталые, остановились в сосновом лесу за селом. Идти было очень трудно. Мы были одеты в выходную форму. Через сёла проходили строем. Миновав село, шли свободно. Беспощадно жгло солнце, очень хотелось пить. Но пить воду не только из любых водоёмов, но и из колодцев, как и принимать что-либо съедобное от местных жителей, нам запрещалось. Часто над нами пролетали немецкие самолёты, и каждый раз при появлении их звуков, быстро рассредоточившись, мы ложились кто где и всякие признаки нашего движения замирали.
В районе небольшого городка Бершадь идём полевой дорогой. Усердно припекает солнце. Еле заметной волной колышет увесистыми колосьями дозревающая пшеница. Впереди, справа, в зелени садов показались белые хаты села. По дороге и по пшеничному полю навстречу нам идут и бегут пожилые люди и дети. Каждый из них предлагает нам взять принесённый ими хлеб, молоко и многое другое. Мы не обращаем внимания на их просьбы: «Возьмите!» И по их удивлению заметно было, что к великой беде этих доброжелательных и сочувствующих людей своим отказом мы добавили глубокую обиду, если не оскорбления, и их человеческого понятия и сочувствия.
Мы уже почти миновали село, но тут нам встретился старенький, совсем седой дедок. Одет он был в поношенной, но опрятной одежде. Пышная белая борода, казалось, клонила его книзу, и вся его старческая фигура вызывала уважение и жалость к нему. В трясущихся руках своих он держал решето с яичками. Возле него стояла девочка лет шести, в руках она держала тарелку, наполненную розово-жёлтой ягодой спелой черешни. Встретив наше нежелание принять от них яички и ягоду, девочка заплакала, а старик, войдя в строй ведущей нашей колонны, насколько мог, выпрямился, подняв вверх правую руку, со слезами на глазах. Когда идущие остановились, умоляюще произнёс: «Дети Украины! Куда вы? Там, за лесом кончается ваше детство. Остановитесь! Хоть в коротком молчании вашем – проститесь с ним!» Старик смотрел и показывал рукой туда, откуда ползли густые чёрные клубы едкого дыма и пеленой своей копоти застилали поле – там на корню жгли пшеницу и готовили площадку под аэродром. Возможно из жалости к старику, нам разрешили взять от него яички. И когда была дана команда продолжить движение – старик взял из рук девочки тарелку с ягодой, бросил её на пыльную песчаную дорогу и вслед рассыпавшейся ягоде с глубоким душевным укором сказал: «Для кого дозревают эти плоды?» К старику подошёл военрук. По старинному обычаю поклонившись, обеими руками благодарно пожав сухонькую, мозолистую правую руку старика, ласково, почти виновато сказал: «Сыновнее тебе спасибо, добрый батьку! Прости нас». Затем, наклонившись к девочке, осторожно вытирая на глазах у неё слёзы, военрук погладил её по головке и по-отцовски сказал: «Не плачь, доченька, и тебе от нас всех – большое спасибо!» Старик взял девочку за ручку, отошёл на обочину дороги, посмотрел вслед уходящим. Пошёл в село, и лишь до слуха замыкавших колонну долетели его слова: «Пойдём, Катя, может быть, не все, но они скоро вернутся сюда обратно».
Не без основания на то – вскоре режим нашего движения был изменён. Шли и ехали ночью, днём отдыхали. Сумерки вечера и темнота ночи избавляли нас от возможности стать мишенью для немецких лётчиков. Нас не жгло дневное солнце. Но на пункт назначения мы прибывали в состоянии спящих на ходу людей. Местом нашего отдыха были, в основном, сельские школы, иногда – помещения сельских церквей. Засиживаться в укромных местах отдыха было некогда. Нужно было идти вперёд и как можно быстрее. А усталость, как назло, брала своё, и нашему пути, казалось, не будет конца.
В ожидании прихода трактора, которому с трудом удалось переправиться через водную преграду на военном пароме, мы остановились в школе большого села в шести километрах от железнодорожной станции Помощная. Станция встретила нас воздушной тревогой, они повторялись одна за другой. Но к нашему счастью и большому удивлению ни в один из нескольких налётов немцы станцию почему-то не бомбили, хотя все пути были до отказа забиты всевозможными эшелонами. Из-за частых тревог в тёмных и незнакомых улицах, огородах и сараях посёлка каждый из нас ночь переспал там, куда успел добежать до появления над станцией страшноревущих с перерывным гулом немецких самолётов.
ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ – ЗУГРЕСС .
Во второй половине второго дня нашего пребывания на железно-дорожной станции мы погрузились на открытые платформы и под вой сирены отбоя воздушной тревоги уехали со станции Помощная. Многие случаи действительности обнажали безжалостность к нам нашей незавидной судьбы. Но в самые, что называется, критические для нас моменты, когда в своём положении мы были предоставлены исключительно только её воле, она доставала для нас из своих самых святых тайников те весомые крупицы своей к нам доброты, которые нередко мешали ставить последнюю точку нашему существованию. После случая, когда ранним утром перед уходом из Заболотного, покружив над училищем, немецкие самолёты над лесом освободились от груза бомб. Во второй раз, отдыхая ночью в лесу, мы каким-то чудом избежали бомбёжки – дежурившие ребята видели, как по четырём углам площадки нашего расположения подавались световые сигналы пролетавшим над нами немецким самолётам. Однажды с самолёта была обстреляна наша комендантская машина. И на этот раз – перед самым отправлением поезда, приехавший из оставленного нами вчерашним вечером села, наш директор сообщил, что сельскую школу, где мы пробыли пять дней и стоявшую вблизи от неё водокачку, питавшую железно-дорожную станцию водой, прошлой ночью немцы разбомбили.
Мы ехали очень медленно. Наш поезд больше стоял на станциях и перегонах. На путях всех станций стояло очень много товарных эшелонов. На каждой из станций было очень много беженцев и эвакуированных. Это положения не облегчало, а лишь усугубляло наше и без того неприглядное положение. На одной из маленьких станций мы увидели шедшего навстречу нашему поезду Василия Васильевича. Он каким-то невероятным усилием сумел нам на ходу забросить нам на платформу бочонок селёдки. Это была его последняя из многих забота и услуга и услуга нам, «ремесленникам». После этого мы его больше нигде не видели и ничего о нём не слышали (От модератора: На сайте «Память народа» есть информация о В.В. Ксенышине (Ксенишине). Дата рождения: __.__.1912 или __.__.1915 Место рождения Украинская ССР, Одесская обл., г. Одесса. Место призыва Крыжопольский РВК, Украинская ССР, Винницкая обл., Крыжопольский р-н Воинское звание батал. комиссар ; гв. майор Воинская часть 3 мотострелковая бригада Награды: кавалер Ордена Красной Звезды (1943), Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1945). Жаль, автору этих строк не дано было узнать, что горячо любимый «ремесленниками» политрук с честью прошёл всю войну и встретил Победу). .
Преодолев множество дорожных невзгод, поздно вечером мы приехали в город Зугресс (авторское написание названия – Т.Н. Зугрэс – город, образованный в 1930-е годы в Донецкой области. Расшифровка названия Зуевская ГРЭС.). Сам по себе город небольшой, расположенный в живописном районе Донбасса. Жители его – это рабочие тепловой электростанции и станции железной дороги. Прячась в зелени насаждений, город покрывался слоем мельчайших частиц угольной пыли и копотью день и ночь беспрерывно дымивших труб электростанции. И только дождь, омыв пыль и копоть, возвращал городу его красоту и привлекательность. Центральная шоссейная дорога, идущая от города Сталино, спускалась по полю вниз, пройдя по плотине искусственного озера с горячей водой, чуть приподнявшись на возвышенность, выйдя на улицу окраины города, уходит в сторону города Чистякова. Местность пересечённая, природа щедро вознаградила людей за их труд - растёт много огурцов, помидор, капусты, моркови, арбузов. Плотной стеной втиснувшись в низины холмов зреет богатый урожай кукурузы. Склоны холмов покрыты кустами дикого терена. Фруктовых садов - мало. В сторону города Сталино через поле, подвешенные на высоких металлических опорах, от электростанции уходят натужно гудящие толстые провода, несущие электроэнергию промышленному Донбассу. В этот тихий, уютный, и пока ещё тыловой город Донбасса в последних числах августа месяца почти одновременно, с разницей в один-два дня прибыли учащиеся ремесленных училищ № 1 города Одессы и № 2 села Заболотного Винницкой области. Оба эти училища были объединены в одно.
В нескольких десятках метров от центральной дороги стояло большое двухэтажное здание. В нём были наши жилые комнаты, производственные мастерские и клуб. Соседом училища был переполненный раненными военный госпиталь. Городская столовая, где нас кормили, приютилась в саду, недалеко от училища, слева. Чуть дальше от столовой – здание электростанции. Дальше впереди – центр города: небольшая площадь и магазины. За площадью – несколько жилых домов. Дальше – кольцо железно-дорожной линии и здание станции. Здесь, в Зугрессе, для нас закончился курс теоретических занятий. Весь трудовой день свой мы проводили в мастерских, выполняя работу оборонного значения. В свободное от работы время, особенно в выходные дни, нас посылали на поля убирать огурцы и помидоры. Случалось, что мы бывали на полях и без приглашений. В этом случае у нас оказывалось больше овощей. И они были куда вкуснее тех, которыми нас кормили в столовой. Иногда мы проведывали кукурузные поля. Уж чем, а кукурузой в столовой нас никогда не баловали. На поле мы ломали початки, пекли их в костре и ели.
Зугрессу не суждено было долго оставаться тыловым городком. Вслед за нами на Донбасс рвались немцы. На город начались частые налёты немецкой разведывательной авиации. Здесь их больше всего интересовала электростанция, работавшая до последней возможности – лишь когда кольцо немецкого окружения было сжато до последнего предела – не больше двести метров отделяло немцев от дымивших труб электростанции – в это время к общему гулу, взрывам и стрельбе добавился ещё один мощнейший взрыв. И гордость городка - его электростанция, мощнейший источник энергии Донбасса – прекратил своё существование. Последние дни сентября месяца – шесть суток, днём и ночью – беспрерывным потоком идут отступающие с фронта наши войска. В сторону фронта тоже идут наши войска. Их значительно меньше. Но вид у них был внушительный – шли они ровным строем у самого края правой стороны дороги. Они были очень хорошо обмундированы, сжимали в руках автоматы. Они поправляли висевшие на ремнях запасные диски с патронами. Их весёлое настроение сменялось суровым взглядом, как только свой взор они направляли туда, откуда шли измождённые, обросшие и усталые солдаты левой стороны дороги. Они уверенно шли вперёд и были полны решимости помериться силами там, где шла стрельба, где шли тяжёлые бои с терзавшим землю нашу презренным врагом Родины. Вместе с отступавшими войсками шло очень много беженцев. Зугресс в кольце огня – на ближних подступах к нему идут ожесточённые бои. Военный госпиталь эвакуирован. Ушла со своих позиций тыловая часть зенитчиков. Чего ждём мы, и что ожидает нас? Лишь единый коридор - запруженная войсками и техникой дорога на Чистяково оставляла нам возможность уйти от немцев. Была и осталась непонятной причина беззаботности и спокойствия тех, кто решает нашу участь. В предоставленном железной дорогой училищу единственном товарном вагоне из Зугресса уже уехала часть административного персонала училища. Время упущено. Обстановка и наше положение требовали незамедлительных и решительных действий. Не более чем для формы под вечер получаем по килограмму хлеба и по двести граммов колбасы. Забираем с собой одеяла, простыни, и лишь незначительную часть одежды. И под прикрытием предвечерних сумерек оставляем город. Каждую из групп возглавлял её староста. Идём по дороге вместе с отступающими нашими солдатами. Когда уже совсем стемнело, пошёл мелкий холодный дождь. В стороне от дороги непонятно зачем пахал поле трактор. Мы прошли километров восемнадцать-двадцать, до нитки промокшие, уставшие. Свернули с дороги. Одни ушли в кустарник, другие – к стоявшим в поле скирдам соломы. И так, одни под кустами, другие в соломе проспали до утра. К месту назначения – Чистяково – добрались в половине дня. А к концу дня погрузились на открытые платформы и поехали на Ворошиловград. До Ворошиловграда доехали сравнительно быстро, но здесь обстановка не позволяла задерживаться. Нужно было двигаться вперёд и только побыстрее. Лишь в Томске стало известно, что наш завхоз запоздал воспользоваться оставшимся для ухода из Зугресса коридором. Вместе с документами и прочими хозяйственными делами на Чистяково его перехватили немцы.
ДО СТАЛИНГРАДА ЕДЕМ – КТО КАК МОЖЕТ.
После короткой остановки, переспав ночь в каком-то полуразрушенном кирпичном здании, каждому из нас выдают по тридцать рублей денег и по килограмму хлеба. В придачу к этому получаем указание: добираться до Сталинграда каждому кто как может. Используя доступные возможности, в одиночку и малыми группами ехали на открытых платформах, на подножках, на буферах и крышах товарных и пассажирских вагонов. На выданные нам деньги мы могли покупать на станциях исключительно только арбузы. Каких-либо других продуктов и хлеба в продаже не было. Основной возможностью нашего проезда по железной дороге оставался совершенно свободный, не требующий наличия каких-либо документов, бесплатный проезд на поездах в направлении на Восток. Езда по принципу «кто как может» оказалась слишком богатой множеством каприз, дорожных невзгод и неприятностей. Выпал снег, стало очень холодно. Ехать на буфере, как и на подножке и на открытой платформе, и, более того – на холодной железной крыше вагона, ехать не час-два, а днями – ночью и днём, когда впереди неизвестная длинная дорога. Нужно где-то, когда-то и как-то спать. Никакой еды. До костей пронизывает холод. За плечами хоть и полупустой, но всегда и всему мешающий самодельный вещевой мешок. На каждой из очень частых остановок толпы таких же, как и мы, но не могущих уехать беженцев. В этой обстановке наша езда становилась для нас пыткой. Ещё на пути из Зугресса одному из наших ребят удалось пристроиться ехать на тягаче, тащившем пушку. Ночью он уснул и упал, угодив под колёса пушки. После этой езды и падения его больше не волновали дорожные невзгоды – он был мёртв.
При подходе нашего поезда железнодорожному мосту через речку, машинист паровоза сначала тревожным гудком, а потом и своим криком пытался предупредить сидевших на крышах вагонов об опасности. Назначение сигнала и крика машиниста не поняли двое, сидевшие на приступке на крыше почтового вагона. Они сидели спиной к паровозу, и когда их вагон оказался на мосту – ударом поперечного крепления моста их обоих сбило. На небольшой станции ложки поезд остановился. На место происшествия ушла дрезина - упавшего в воду отправили в больницу, упавший на мост был мёртв.
По разным причинам училище в Сталинграде не досчиталось многих своих учащихся. В великом городе на Волге, на территории его тракторного завода, мы задержались дней на шесть.