Пахоменко Е.Г. Как это было...
Пахоменко (Обоскалова) Евдокия Григорьевна.
Как это было…
Как это было…
Вдруг среди ясного неба гроза,
Молния ударила в вековую березу,
Расколола березу она,
Рухнула, белоствольная, сразу.
Ужас людей охватил,
Гроза – как из пушки,
Небесная сила что-то всем предвещает,
Плакали и крестились старушки.
Природа и та о беде этой знает.
И вот смешались кони, люди, топот ног,
И пошел очень длинный обоз обреченных
По ухабам казенных дорог.
Везли под конвоем, как осужденных.
На телегах только малые дети, да больные старики.
Подросшие дети, пожилые, беременные женщины,
Должны были под конвоем идти.
Хорошо, что дед нам сделал палатку.
Ведь нас было пятеро, и один был грудной.
Черный кусочек давали нам пайку.
Мы плакали и у бабушки просились домой.
Распуская листочки, тихонько, стояли -
Не гнутся белоствольные красавицы наши березы.
От голода плакали дети.
А березы как будто глядели на детские слезы.
Не шумел на болоте камыш,
Чуть взойдя, поникли зеленые травы,
И кажется: со слезами катит воды Иртыш,
А наша природа видит великое горе державы.
Многое видел старый Иртыш на веку,
Как татаро-монголы на запад лавиною шли,
Как Ермак от смертельной раны упал в эту реку,
Как кровавые воды в Обь потекли.
Но такое он видит впервые:
Чтоб безвинных людей везли неизвестно куда.
Идут и идут эти люди голодные, очень больные.
А преступления не совершали они никогда.
Да, вот и такое может быть,
Да, в нашей собственной империи,
За это надо бы, конечно, наградить
Высокой наградой, Нобелевской премией.
Долго ехали и шли до Иртыша,
Не было мягкой постели,
Долго потом сидели на берегу,
Дети съедобные травы искали. Потом искали свои телеги…
А предки мои в Сибирь из России пришли,
После реформы Никона тронулись в путь.
Сначала на Урале остановиться решили,
Да силы истратили все, надо чуть отдохнуть.
Выбрали они деревеньку в лесу,
Люди тоже из России тут поселились,
Сказали им идти ко кресту,
А избы у многих по черному просто топились.
Петр Иванович взялся битые печи в избушечках класть,
Готовили глину, песок и соль разводили.
С собой захватили всякую снасть,
Как будто в избушки тепло проводили.
Всей семье уже хватало заботы,
Построили избу, печь себе лучше сложили,
Мастеров приглашали на всякие работы,
Вот так на Урале и жили.
В лесу заметили пчел и решили:
Пасеку надо себе завести.
Домики для пчел смастерили,
И вот один-другой рой удалось принести.
А потом стали делать они кирпичи,
Это новое дело узнали дальше деревни.
Пришлось и к соседям идти, делать все, что умели.
Однажды к ним в избу зашел прохожий,
Ночлега попросил он себе.
Стали спрашивать, откуда и кто же он?
Оказалось, идет из Сибири.
Рассказал, что в Сибири свободная земля,
Хорошие растут там хлеба,
Идет он домой, там у него семья,
И что в Сибири нет крепостного права.
Задумались предки мои,
Стали собираться до Сибири идти,
Привлекало, что много земли,
Не побоялись большого пути.
В Омске остановились - не знали пути,
Многое расспросили, кто знал эти места,
И решили на Север идти,
Неизвестность манила туда.
Пришли они в деревню Митеняй,
Все чудесно окрест:
Озеро, поля и луга,
В семье, конечно, не было лентяев.
Стали работать у богатого мужика,
Проработав уже много лет,
Яков Петрович сыну сказал:
- Сходи-ка, Митюха, за озеро. Что там есть?
Митюха собрался, мешок за плечи взял.
Дмитрий увидел большое раздолье,
Около озера – большое чистое поле,
Дальше лесок, ягод и грибов море,
А на гриве солодка – сладкий корень.
Вернувшись, Димтрий отцу рассказал,
Задумался Яков и сам все узнал,
Какое богатство за озером там.
За долгий и честный труд хозяин лошадь им дал.
Сначала построили просто избушку одну,
Увидели люди – стала деревня расти постепенно.
Долго жили они в избушке, а потом
Семья разрасталась, и с хлебом не было горя.
И решили построить просторный дом,
Чтобы было большое подворье.
Вот пришел «Дедушка» - наш пароход смерти,
Разгрузив весь уголь в городе Омске.
В четыре баржи после угля стали грузить народ
На ночь трюмы закрывали плотно.
И вот на наших скудных вещах вся семья.
Тут туалет, спальня и столовая,
На палубу нас выводили иногда,
Это была радость большая.
Итак, сначала по Иртышу шел пароход очень ровно,
Потом по Оби, до Усть-Васюгана,
Потом погрузили на баржи по одному району
И повезли по болотному Васюгану.
Остановились, густой осинник, идти надо,
Просеки в лесу прорубили,
«Выгружайтесь!» - прозвучала команда,
Вот так на поселок Осиновка и прибыли.
На берегу реки срубил дед две березы,
И в рост человека положил на них бревно,
Поставил палки, ветки, закрыл берестой,
Закидал землей - вот и «дом»!
Была еще не оттаявшая земля,
Начались болезни и всякие беды,
Из пяти детей я осталась живая одна,
Холод и голод, беда и нужда.
Голодные люди шли в лес,
Блудили, несъедобные ягоды и грибы ели – гибли!
Из Крутинского района через год осталась одна треть.
Остальных схоронили.
К осени люди стали строить землянки,
Кое-кто избушки – прямо на пни.
В нашу избу пришли восемнадцать человек –
Бездомные земляки,
Так как ссылали семьи без мужчин.
Дед сделал нары в нашей избе,
И вот кто на нарах, а кто внизу,
Разместились кто где.
Но не на улице, а все же в избе.
В 1932 году я в школу пошла.
Окончив 7 классов, я очень учиться хотела,
Но комендатура документ не дала,
И вот я Сталину письмо написала.
Молния ударила в вековую березу,
Расколола березу она,
Рухнула, белоствольная, сразу.
Ужас людей охватил,
Гроза – как из пушки,
Небесная сила что-то всем предвещает,
Плакали и крестились старушки.
Природа и та о беде этой знает.
И вот смешались кони, люди, топот ног,
И пошел очень длинный обоз обреченных
По ухабам казенных дорог.
Везли под конвоем, как осужденных.
На телегах только малые дети, да больные старики.
Подросшие дети, пожилые, беременные женщины,
Должны были под конвоем идти.
Хорошо, что дед нам сделал палатку.
Ведь нас было пятеро, и один был грудной.
Черный кусочек давали нам пайку.
Мы плакали и у бабушки просились домой.
Распуская листочки, тихонько, стояли -
Не гнутся белоствольные красавицы наши березы.
От голода плакали дети.
А березы как будто глядели на детские слезы.
Не шумел на болоте камыш,
Чуть взойдя, поникли зеленые травы,
И кажется: со слезами катит воды Иртыш,
А наша природа видит великое горе державы.
Многое видел старый Иртыш на веку,
Как татаро-монголы на запад лавиною шли,
Как Ермак от смертельной раны упал в эту реку,
Как кровавые воды в Обь потекли.
Но такое он видит впервые:
Чтоб безвинных людей везли неизвестно куда.
Идут и идут эти люди голодные, очень больные.
А преступления не совершали они никогда.
Да, вот и такое может быть,
Да, в нашей собственной империи,
За это надо бы, конечно, наградить
Высокой наградой, Нобелевской премией.
Долго ехали и шли до Иртыша,
Не было мягкой постели,
Долго потом сидели на берегу,
Дети съедобные травы искали. Потом искали свои телеги…
А предки мои в Сибирь из России пришли,
После реформы Никона тронулись в путь.
Сначала на Урале остановиться решили,
Да силы истратили все, надо чуть отдохнуть.
Выбрали они деревеньку в лесу,
Люди тоже из России тут поселились,
Сказали им идти ко кресту,
А избы у многих по черному просто топились.
Петр Иванович взялся битые печи в избушечках класть,
Готовили глину, песок и соль разводили.
С собой захватили всякую снасть,
Как будто в избушки тепло проводили.
Всей семье уже хватало заботы,
Построили избу, печь себе лучше сложили,
Мастеров приглашали на всякие работы,
Вот так на Урале и жили.
В лесу заметили пчел и решили:
Пасеку надо себе завести.
Домики для пчел смастерили,
И вот один-другой рой удалось принести.
А потом стали делать они кирпичи,
Это новое дело узнали дальше деревни.
Пришлось и к соседям идти, делать все, что умели.
Однажды к ним в избу зашел прохожий,
Ночлега попросил он себе.
Стали спрашивать, откуда и кто же он?
Оказалось, идет из Сибири.
Рассказал, что в Сибири свободная земля,
Хорошие растут там хлеба,
Идет он домой, там у него семья,
И что в Сибири нет крепостного права.
Задумались предки мои,
Стали собираться до Сибири идти,
Привлекало, что много земли,
Не побоялись большого пути.
В Омске остановились - не знали пути,
Многое расспросили, кто знал эти места,
И решили на Север идти,
Неизвестность манила туда.
Пришли они в деревню Митеняй,
Все чудесно окрест:
Озеро, поля и луга,
В семье, конечно, не было лентяев.
Стали работать у богатого мужика,
Проработав уже много лет,
Яков Петрович сыну сказал:
- Сходи-ка, Митюха, за озеро. Что там есть?
Митюха собрался, мешок за плечи взял.
Дмитрий увидел большое раздолье,
Около озера – большое чистое поле,
Дальше лесок, ягод и грибов море,
А на гриве солодка – сладкий корень.
Вернувшись, Димтрий отцу рассказал,
Задумался Яков и сам все узнал,
Какое богатство за озером там.
За долгий и честный труд хозяин лошадь им дал.
Сначала построили просто избушку одну,
Увидели люди – стала деревня расти постепенно.
Долго жили они в избушке, а потом
Семья разрасталась, и с хлебом не было горя.
И решили построить просторный дом,
Чтобы было большое подворье.
Вот пришел «Дедушка» - наш пароход смерти,
Разгрузив весь уголь в городе Омске.
В четыре баржи после угля стали грузить народ
На ночь трюмы закрывали плотно.
И вот на наших скудных вещах вся семья.
Тут туалет, спальня и столовая,
На палубу нас выводили иногда,
Это была радость большая.
Итак, сначала по Иртышу шел пароход очень ровно,
Потом по Оби, до Усть-Васюгана,
Потом погрузили на баржи по одному району
И повезли по болотному Васюгану.
Остановились, густой осинник, идти надо,
Просеки в лесу прорубили,
«Выгружайтесь!» - прозвучала команда,
Вот так на поселок Осиновка и прибыли.
На берегу реки срубил дед две березы,
И в рост человека положил на них бревно,
Поставил палки, ветки, закрыл берестой,
Закидал землей - вот и «дом»!
Была еще не оттаявшая земля,
Начались болезни и всякие беды,
Из пяти детей я осталась живая одна,
Холод и голод, беда и нужда.
Голодные люди шли в лес,
Блудили, несъедобные ягоды и грибы ели – гибли!
Из Крутинского района через год осталась одна треть.
Остальных схоронили.
К осени люди стали строить землянки,
Кое-кто избушки – прямо на пни.
В нашу избу пришли восемнадцать человек –
Бездомные земляки,
Так как ссылали семьи без мужчин.
Дед сделал нары в нашей избе,
И вот кто на нарах, а кто внизу,
Разместились кто где.
Но не на улице, а все же в избе.
В 1932 году я в школу пошла.
Окончив 7 классов, я очень учиться хотела,
Но комендатура документ не дала,
И вот я Сталину письмо написала.
Копия того самого письма товарищу Сталину. Из Томского архива госбезопасности.
Непосильный труд в 15 лет, о многом мечтала,
На пихтовом заводе в колхозе работать я стала.
А дальше учиться я все же мечтала.
Открепление от комендатуры – справку мне дали.
Получив паспорт, гражданином почувствовала,
Устроилась на госработу – много трудностей было.
И вот грянула Отечественная война.
Медаль за добросовестный труд в ВОВ я получила.
А вот в страшный 1937 год расстреляли деда и дядю.
А в 1947 году повисла 58-я статья над моей головой.
По доносу, но есть на свете добрые люди,
Меня спасли от расстрела. Я их никогда не забуду.
Работала я с ноября до апреля,
В Тимельге на лесозаготовке,
Пока разбирали в НКВД мое дело.
И только в мае 1948 года положительно решился вопрос.
И вот только через 11 лет я смогла поехать учиться,
Успешно закончив, получила среднее образование.
Сорок лет пришлось мне трудиться
В Северных районах на Васюганье.
А в 1947 году повисла 58-я статья над моей головой.
По доносу, но есть на свете добрые люди,
Меня спасли от расстрела. Я их никогда не забуду.
Работала я с ноября до апреля,
В Тимельге на лесозаготовке,
Пока разбирали в НКВД мое дело.
И только в мае 1948 года положительно решился вопрос.
И вот только через 11 лет я смогла поехать учиться,
Успешно закончив, получила среднее образование.
Сорок лет пришлось мне трудиться
В Северных районах на Васюганье.