МОЁ ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ТОМСКОМ. 1973 (Письмо 3 из цикла «Сибирь глазами крымчанина»)
В предыдущих письмах я рассказал о наших сибирских корнях по папиной линии, детских впечатлениях от общения с сибиряками, гостившими у нас [ 1, 2 ]. А теперь я опишу посещение Томска в июле 1973 года.
Это событие состоялось благодаря моему отцу - Владимиру Гаврииловичу Ежову (фото 1). Он родился в Сибири, поступил в 1946 году в Томский мединститут, а в 1947 г. перевелся по семейным обстоятельствам в Крымский мединститут. В Севастополе жила вместе с супругом, контр-адмиралом А.И.Гвоздецким, его старшая сестра — врач-бактериолог Г.В.Ежова. Оба служили на Черноморском флоте и помогали отцу в эти голодные послевоенные годы. После окончания клинической ординатуры папа работал нейрохирургом Луговской больницы, затем - доверенным врачом Крымского облсовпрофа, инструктором админотдела Крымского обкома КПСС. В 1961 году был назначен «начкурупром» — начальником Крымского курортного управления санаториями Минздрава УССР. Отца мы дома практически не видели. Он был в постоянных разъездах, в этих противотуберкулёзных санаториях все время что-то случалось, и надо было на месте решать разные возникающие вопросы. В 1970 году в Центральном НИИ туберкулеза (Москва) отец защитил кандидатскую диссертацию "Вопросы организации санаторно-курортного лечения больных туберкулезом на Южном берегу Крыма". Последние годы жизни работал главврачом харьковского детского областного противотуберкулезного санатория.
В 1973 году отца пригласили на 20-летие выпуска Томского мединститута, в котором он учился на 1 и 2 курсах. Несмотря на то, что от этого времени меня отделяет почти полвека (!), я помню много деталей этого путешествия. Я сдал экзамены за второй курс Крымского мединститута, и отец решил меня, 18-летнего студента, поощрить этой поездкой. Сборы были недолгие. И вот мы уже в самолете, летим через Минводы в Томск.
Прилетев рано утром в аэропорт, мы на такси поехали в гостиницу «Томск», наскоро перекусили в буфете и вышли в город. Отец меня быстро повел по улице. Оказалось, что мы идём к месту, где он жил в детстве. Теперь я знаю, что это дом по ул. Советской № 29 кв.4 (фото 2). Мы поднялись на второй этаж, отец постучал, дверь не сразу открылась. В коридоре стояли мужчина и женщина, державшая на руках младенца. Они с недоумением смотрели на нас. Папа объяснил причину визита, и новые хозяева квартиры заулыбались и пригласили нас внутрь. Обстановка квартиры была скромной. Отец достал бутылку шампанского, открыл её, вино разлили по стаканам, выпили за встречу. Отец пожелал молодым людям семейного счастья, и мы удалились.
Далее, мы прошлись по городу, заглянули в гастроном. Поразило то, что там было только два продукта. На одном стеллаже стояли рыбные консервы, а на другом — ряд одинаковых бутылок коньяка. Больше ничего в магазине не было. Отец купил пару бутылок коньяка и банку сардин в масле. Различие с крымскими магазинами, где ассортимент был тогда достаточно широкий, было заметно. Далее, побывав у томских папиных друзей, мы увидели, что у них на столе ассортимент побогаче. И это было тогда типично – скудные полки магазинов и полные холодильники в домах людей.
В этот же день, вечером, в конференцзале Томского мединститута состоялось торжественное собрание, посвященное 20-летию выпуска врачей 1953 года. Отец волновался, хотя я знал, что выступление перед аудиторией для него – начальника со стажем, не было особой проблемой. Но этот случай, видимо, был особый – в зале сидели его однокурсники и преподаватели. Его волнение как-то передалось и мне. Я сидел в зале среди собравшихся врачей и напряженно ждал его выхода. И вот он вышел на трибуну, прочно обхватил её руками (я потом узнал, что это прием опытных ораторов, когда они хотят снять волнение и напряжение — им помогает эта опора в буквальном смысле). Четко помню его первые слова: «Дорогие коллеги, я приехал на эту встречу из Крыма, где я, рожденный в Сибири, живу уже двадцать лет. Но я так и не превратился за это время в крымскую розу, а остался сибиряком и очень рад видеть своих земляков в этом зале». Это вызывало оживление, ему зааплодировали. Говорил он, как всегда, очень эмоционально и уверенно. Было очень приятно сидеть в этом зале и видеть, как внимательно слушают отца его коллеги. И он, и другие выступавшие вспоминали профессоров Д.Д. Яблокова, Б.И. Баяндурова, С.П. Карпова, С.П. Ходкевича, Б.С. Пойзнера, А.Г. Савиных и других своих преподавателей тех лет. Помню, что профессора Яблокова вспоминали особенно тепло.
Больше всего отец общался с двумя однокурсниками: профессором-микробиологом Николаем Владимировичем Васильевым и доцентом Николаем Михайловичем Стариковым – тогдашним директором Томского НИИ курортологии. В этот же вечер Колька Стариков (так они там общались – Вовка и Колька) повез нас на свою дачу. В обязательной программе гостеприимного Старикова было посещение его бани. В кромешной тьме он повел нас в какой-то закопченный деревянный сарай, где царил плотный пар, и было так жарко, что дышать было невозможно. Коля достал веник, стал им хлестать отца, бодро покряхтывая. Папа терпеливо лежал на полке и тихо постанывал. Да, это было неожиданное посещение настоящей сибирской бани «по-черному». Позже я узнал, что в таких банях нет дымохода, и печной дым попадает сразу в банное помещение. Сажа и копоть оседают на стенах, вот она и зовется черной. Выдержав там для приличия пару минут, я тихо выскользнул назад в предбанник, быстро оделся и выбрался наружу. Теперь я имею представление, что испытывает грешник, попавший в ад, и каждое последующее посещение бань уже не кажется мне серьёзным событием, в сравнении с той настоящей сибирской баней доцента Старикова.
На следующий день с утра была запланирована поездка на речном пароходе по Томи. Мы погрузились на него и неспешно поплыли по реке. Там были все участники вчерашнего торжественного собрания. Но они были уже не в парадном облачении, а одеты по-походному. На палубе стоял большой самовар. Три доктора составили оркестр и очень виртуозно играли старые русские мелодии на балалайке, мандолине и гитаре. Кто-то пел романсы, кто-то танцевал. Была очень своеобразная атмосфера, я такого больше нигде не видел, ни в каком кино.
Речной круиз через несколько часов закончился, и веселье продолжалось уже на берегу. Отец пользовался популярностью, как заезжий диковинный гость-крымчанин, студенческие друзья тащили его по очереди к себе домой. Мы были в нескольких домах, и этот период помнится уже хуже - везде хорошо выпивали, братались, обменивались адресами и шли к следующему хозяину. Не знаю, как выглядит настоящее кавказское гостеприимство, только слышал о нём, но что такое гостеприимство сибиряков, расскажу. Мой папа был большой оригинал и выдумщик. Таких тогда называли «хохмач» (сейчас таких зовут «приколистами»). Он заходил в очередной дом, подходил к какому-то предмету, находящемуся в квартире, и, вздыхая, театрально замечал, примерно так: «д-а-а-а, вот это и есть настоящая Сибирь, только в Томске такое можно увидеть и потрогать руками».
Опуская разные подробности, сообщаю, что оказавшись, наконец, в зале вылета томского аэропорта, я тащил многочисленные подарки гостеприимных сибиряков. Это было похоже на иллюстрацию к стихам Самуила Маршака «Багаж». Жаль, что нет ни одной фотографии, свидетельствующей об этом, Вам придется поверить мне на слово. Я тащил большой медный самовар, позолоченный кувшин для сливок конца 18-го века, старую бамбуковую удочку и огромную фанерную картину самодеятельного художника с изображением кривой березы и какого-то болота. Такие изображения обычно вешали в детских садах, чтобы внушать малышам чувство патриотизма с ранних лет. Накануне, в очередных гостях, отец встал перед ней на колени и, перекрестившись, произнёс: «Вот она, моя родина – Сибирь-матушка!», и хозяин, недолго думая, снял её со стены своей квартиры и вручил папе на добрую память. К тому же отец в каком-то доме взял на руки лохматого шпица и уже никому его не отдавал, все время повторяя есенинское – «дай, Джим, на счастье лапу мне!». Каким-то чудесным образом мы прошли через контроль и побрели с этими сибирскими трофеями на посадку. Отец в самолете тут же заснул глубоким сном человека, сделавшего большое, полезное дело. Я попробовал тоже примоститься в своем кресле, но тут заскулил пёс, его звали не Джим, а Франтик, и выл он весь многочасовой полет до Симферополя. Отец безмятежно спал, а я ловил укоризненные взгляды соседей-пассажиров. И наконец — симферопольский аэропорт. Моё первое сибирское путешествие окончено!
Вот такая история произошла в Томске в июле 1973 года. С тех пор прошло 47 лет (!). Через несколько дней я снова лечу в Томск, уже без отца, его давно нет с нами. Обязательно прикоснусь за нас обоих ко всем этим местам. Подойду к нашей довоенной жилплощади, зданиям Томского мединститута и НИИ курортологии. Уверен, сейчас полки томских магазинов ломятся от продуктов и товаров. Но я предусмотрительно везу сувениры - выдержанный крымский коньячок и массандровское вино. Баня в отеле «Бон Апарт», где я буду ночевать, точно устроена не «по-черному», а, конечно, соответствует спа-стандартам. Планы грандиозные – надо все успеть за 2 дня. И главное — подышать морозным сибирским воздухом!
Всем желаю не терять внутреннего стержня — семейных корней!
Ялта, Крым, 13 декабря 2020 г.
Ежов Владимир Владимирович
доктор медицинских наук, профессор,
действительный член Крымской академии наук
298600, Республика Крым,
г. Ялта, ул. Садовая, 28, кв. 31.
тел. моб.+79787606903;
эл. почта: atamur@mail.ru
ССЫЛКИ
1. Ежов В.В. Мой дед военврач Гавриил Ежов - сибиряк, защитивший родину. Письмо 1 из цикла «Сибирь глазами крымчанина» https://xn--90anbaj9ad0j.xn--80asehdb/documents/moj-ded-voenvrach-gavriil-ezhov-sibiryak-zacshitivshij-rodinu-pismo-1-iz-cikla-sibir-glazami-krymchanina/
2. Ежов В.В. Заметки о моих сибирских предках. Письмо 2 из цикла «Сибирь глазами крымчанина» https://xn--90anbaj9ad0j.xn--80asehdb/documents/zametki-o-moih-sibirskih-predkah-pismo-2-iz-cikla-sibir-glazami-krymchanina/