Добавлено 966 историй
Помочь добавить?
Лидия Александровна Макарова (Фрис), 1936 г.р.

Лидия Александровна Макарова (Фрис), 1936 г.р.

Макарова Лидия Александровна, 1936 г.р.

В настоящее  время проживает в г. Томск, пер. Кононова.

Маму звали Екатерина Кондратьевна Лоос, она родилась в 1914 году. 

Папу звали Александр Яковлевич Фрис,  он родился в 1906 году. Умер он в  1939 году - простыл на работе: работал на мельнице. У него случилось  крупозное воспаление легких, и он умер.

Линия семьи Лоос (материнская ветвь).

Дедушку по материнской линии звали Кондратий Кондратьевич Лоос. Он умер в Томске в 1945 году  и похоронен на Первом Томске. Бабушку, его жену, звали  Амалия Александровна, девичья фамилия Егерь. Она умерла в 45-летнем возрасте в Москве, примерно в 1935 году. 

После смерти жены Кондратий Кондратьевич Лоос женился второй раз, жену звали Доротея Богдановна. Дядя Шура, мамин брат, этого брака не смог принять.

Кроме дочери Екатерины у Кондратия Лоос были дети: Яков, Александр.

У Кондратия Кондратьевича Лоос были братья: Яков, Егор и Иван.

Линия семьи Фрис.

Бабушку и дедушку по отцовской линии звали Яков Яковлевич и Екатерина Ивановна Фрис. Екатерина Ивановна умерла в 1948 году, и похоронена также на Южном кладбище.

У Якова и Екатерины Фрис были следующие дети: Андрей, Владимир, Александр, Федор. Владимир и Федор  пережили ссылку,  умерли в Саратове.

Семья Лидии Александровны. Рассказ о ее жизни.

У Александра Яковлевича и  Екатерины Кондратьевны Фрис были дети - Ольга (1935 г.р.), Лидия (1936 г. р) и  Владимир, который родился  в 1939 году и  умер в 1940 или 1941 гг.

Лидия вышла замуж за  Макарова, у нее есть дети - Андрей (уже умер) и  Людмила.

Лидия Александровна родилась в г. Саратове. «Мама, Екатерина Кондратьевна, говорила, что нас с сестрой Ольгой, 1935 г.р., поймала в корзиночке на Волге.

- То есть до войны вы жили в  Европейской части России, на Волге,  в Саратове?

До войны мамины родители жили в с. Александровское, недалеко от Саратова.  Примерно в  20 км. от Саратова.  В 1933 году их «раскулачили». Они были трудяги - и мамин отец, и братья ее. Держали свое хозяйство, рано выходили на поле.  Хозяйство было крепкое. Держали скотину, делали свою колбасу. Бабушка из молока делала варенец. Крынки выжаривали, а потом засыпали песком, чтобы охладить. Мама вспоминает: взял ее брат, Кондратий Кондратьевич, в Саратов, повез на  первое причастие. Это было в  1931 году,  есть фотография. Приехал на тележке с товаром. Тут же набежала толпа,  все  окружили: «Кондратич, Кондратич!» - и разобрали весь товар.  Мама еще  удивилась, как  он упомнит,  кто  и сколько брал. Кондратий, однако, не беспокоился, повел ее купить шарф, и в  церковь. Пока занимались первым причастием,  все покупатели  вернули вымытые горшки. Также катали валенки, похожие на модельные сапожки,  пряли, ткали, вязали. Было 2 сада.  Бахча, дом. Рядом с домом была речушка.

- По вере они были лютеране?

Лютеране. Мама была верующая, отец – нет.

Они жили с братом в одном доме. Дядя Гор (Егор Кондратьевич) и  его брат Кондратий Кондратьевич в течение  25 лет служили на «Авроре». Потом   решили построить свой дом.

«Мамин отец поехал на рынок.  К нему привязалась цыганка, предлагала погадать.  Он отмахивался от нее, говорил, что гадать не хочет. А она «Погоди, скажу, кто дома ждет!». Оказывается, вернулся дядя Егор.

- Это было до вашего рождения?

Да, до раскулачивания. Мама  вышла замуж  где-то в 1929 году.

- Расскажите о раскулачивании.

Раскулачивали – забирали совершенно все, вплоть до пудры,  бус. Когда  раскулачивали, то  родственники очень боялись Сибири, и они  ушли  в Москву.  Жили там, в  Москве, плохо,  бабушка простыла, получила  водянку.  Потом они возвращались в Саратов, это было  в 1936 году.  А  в 1941 году  они  высланы  все же были в Сибирь, но не как кулаки, а как  представители немецкой нации.

22 июня 1941 года я помню, что в Саратове рыли окопы, заставляли вечером гасить свет. Выселили нас в  августе  1941 года. Я в то время ходила в садик,  и  садик  увезли на дачу.  Мы там жили.  Жили  в домике, рядом была игровая площадка во дворе.  Я была  артистка – пела, плясала. Потом за мной приехали и  забрали меня, я сильно плакала, и взрослые  со мной прощались.

В день отъезда был сильный проливной дождь. Нас погрузили в вагон -  и поехали. Ехали, видимо, через Казахстан.  Поезд перед нами разбомбило. Я запомнила, что  на станциях лежали арбузы и дыни, они были ничьи, мы их ели. 

- В вагоне была скученность? Смертельные случаи?

Все ехали одинаково. Помню,  был большой переполох, когда сестра Оля  на станции играла - хоронила в  корочке арбузной бабочек,  поезд дернулся - она упала и разбила голову. А чтобы умирали…

- Ну сам по себе факт, что из-за разбитой головы ребенка  переполох – тоже показателен?

Пожалуй. Вещей собрано было мало, у нас был сундук с вещами.  Дед заплатил грузчику, и  нам погрузили  этот  сундук. Когда нас привезли в Томск, то поселили на Соляной. Дед очень боялся, что нас сошлют дальше, и   сказал, что нам с этой квартиры надо убираться.  Вот мамина сестра  оказалась в Нарыме, рыбу ловила.  А сами ее, эту рыбу, не ели, только хвосты и головы.

 Жизнь в Томске.

Мы  приехали в Томск, и  поселились в квартире сначала  на Батенькова, потом на Соляной, а потом  на ул. Кононова.

Сперва  в подвальное помещение  дома № 2. Дед сказал, что тут  нам будет тихо, спокойно и теплее.  Он сколотил стол и другую мебель. С этой квартиры мы переселились в 1948 году, после  потопа.  Была знакомая, тетя Женя. Она собралась совсем уезжать и сказала, чтобы мама в ее квартиру  заселялась самовольно.  Но появился  милиционер, который хотел семью выселить. Однако, помогли связи. Подругин отец, прокурор, написал письмо  Гурину, он был  в те годы вроде мэра. Мы получили ордер.  А потом, когда уехали дядя Коля и тетя Клава  Немкины, мы  вселились сюда.  Я  уже говорила, что квартиру перепланировали.  Центральное отопление сделали  в 1971  году, а  до этого топили русскую печку и  голландки.

 Сначала  не в этой, в которой живем сейчас, а в  другой.  Жили вместе 8  человек -  мама, сестра, я,  папин брат  Владимир Яковлевич и его жена  Мария Александровна. Мария Александровна по национальности  была  русская,  поехала в ссылку с мужем. У них  еще было трое детей. Дядя  Володя вообще  нам очень помогал. Он устроился  конюхом в прокуратуру, возил самого прокурора области.  Однажды к нам пришел  милиционер, стал пугать, что нас выселят, а ему надо наше жилье. Грозил, что мы поедем на север.  Дядя Володя  обратился к прокурору, и нам дали ордер. У дяди Владимира была  водянка, он сильно болел.

  Жена спасла его тем, что давала средство из черных тараканов. Их настаивали на спирту - до того, чтобы по  цвету настой был похож на  крепко заваренный чай.  Он пил этот настой. Средство помогло. Они уехали назад в Саратов примерно в 1966 году.

Депортированные немцы в 1940-е – 1950-е гг.  Г. Томск.

Переселенцы ходили под комендатурой. Ольга в нее ходила, отмечалась, а я  уже нет.  Относились к переселенцам грубо. Мама, тетя - идут  и трясутся, что заставят делать.  То заставляли полы мыть, то  дрова приносить. Ольга была  человек прямой, резкий. Ей велели затопить печку, она отказалась.  Мама и тетя ее одергивали.

- А в каком году это все происходило?

До  1959 года, может, до 1956. (18 лет Лиде Фрис исполнилось в 1954 году – прим.интервьюера).

- Совершеннолетние отмечались в комендатуре?

Да. Вообще в комендатуре  все были такие дерзкие.  А тетя  Маруся ходила в комендатуру отмечаться из-за дяди Володи.

- После отмены комендатуры вы чувствовали к себе особое отношение?

Когда начали строить Почтовый, то к тете Марусе приехали знакомые.  Они выправляли документы на въезд в закрытый город.  Из того города они привозили банки сгущенки. С Почтового же за  Ольгой  ухаживал один парень. Готов был посвататься, но мама  сразу сказала: «Ольгу к вам не пропустят». И правда, Ольгу не пропустили, и парень вынужден был с ней расстаться.  Ольга была очень прямой человек. Она в конце-концов вышла замуж за немца, но она его не любила и не скрывала этого. Ольгина семья  со мной общается. Отношения с племянницей Нелли  лучше, чем с племянником Эдуардом. 

 О доме и квартире.

В этой квартире раньше разные люди жили. Были Немкины - тетя Клава и дядя Коля,  жила  еще  еврейская семья. Планировка квартиры была другая. На месте  санузла стояла русская печка. Сейчас  дом  выглядит совсем иначе, и вокруг дома тоже по-другому.  Рядом с этим домом до самой  Ушайки был огород. Каждая семья имела по длинной грядке,  на  которой сажали и  лук, и помидоры, и огурцы. На заднем дворе  стояли туалеты и помойки.  Для того, чтобы двор содержать в чистоте,  все жильцы по весне выходили на субботник. Жили между собой очень дружно. В нашем переулке всегда жили очень порядочные люди, в отличие, допустим, от Пионерского или Комсомольского.  У нас в переулке все держали коров. Были и кони,  они  ходили к Ушайке на водопой.

О детстве, школе.

- Когда  пошли в школу?

Школа была там, где раковый корпус, на площади Ленина.  Ольга была постарше, пошла в  школу, ее там дразнили «немкой, фашисткой». Она  в слезах вернулась домой и больше в тот год в школу не пошла.  Год пропустила из-за этого. Ко мне в  школе отношение  было лучше,  но  как скажут: «Фашистка, фриц!» - обидно. Отношение плохое.  Именно поэтому я кроме школы особо никуда не ходила.  В школу я ходила на Гагарина -  там, где  сейчас  стоит здание  пенсионного фонда, была деревянная школа.  Потом снова  ходила в здание онкодиспансера.  В классах было очень холодно. Мама сшила мне длинную  телогрейку, чтобы задница была закрыта. Морозы были сильные. Тетради были из  газет. Потом появились блокноты из  типографии. С нами жила  тетя Наташа - тоже из Саратова, знакомая. По профессии – артистка. Помнится, она вообще не могла носить обувь без каблуков. Вот эта  тетя Наташа устроилась  работать в  типографию «Красного знамени» и  приносила нам оттуда блокноты. У них были клетки крупнее, чем сейчас.

- Голодали?

Во время войны голодали. Мама летом старалась заработать. Она  работала вообще-то,  но после  работы  ехала за реку,  собирала  там свеклу, картошку, белую свеклу. Моста тогда не было. Мама переплывала  через реку на лодке - на обласке. Они неусточивые, мы с сестрой  очень боялись, что она утонет. Это мы запаривали и ели.  Однажды в конторе (мама работала в домоуправлении курьером) стали раздавать работникам по мешку овсяной лузги. Маме не дали, потому что она была немка. Тогда  главный  бухгалтер  подняла  шум: «Раз немка, то  что, не человек  что ли?  У нее двое маленьких детей!»

Папы у нас уже тогда не было, мама работала и подрабатывала. Был дедушка и его жена тетя  Дора. Тетя Дора не работала. Она жила  с сестрой  Елизаветой, и эта Елизавета  была матерью летчика. Сын ее был на фронте. А мать и тетка ходили отмечаться в комендатуру. Вальяжные такие, я ими всегда любовалась. У тети Лизы с фронта  была помощь:  сын посылал деньги,  продуктовые посылки.

Дядя  Шура – тот тоже воевал, а потом отправился в Воркуту на шахту работать.  А у него была жена, тетя Зоя,  военнослужащая,  в пожарной части работала. Она приехала в Воркуту и мужа забрала.

- В качестве кого был дядя Шура в Воркуте?

Трудармеец. Маму в годы войны тоже в трудармию хотели, но потом   отстояли – двое детей. 

- Были ли вы  пионеркой и  комсомолкой?

Пионеркой была, а комсомолкой не была,  не захотела.

- Чем дети занимались в свободное время?

Как время проводили?  Помню, в придорожных канавах купались, постарше – много купались на Ушайке.  Река тогда была довольно глубокой, мы даже ныряли. Дружили с  окрестными девчонками, бегали, купались.

По национальному составу  дети   были из каких семей. Мы – немцы,  евреи были, Лившицы, остальные русские.  После войны  уже не дразнились. Мальчишка  Виноградов   обзывал, мы ему наподдавали - перестал. Но вообще был некоторый осадок,  что мы репрессированные.  При этом  на улице жили и другие репрессированные, но молчали.  Когда мамин брат получил бумагу  о реабилитации, то сразу  все вокруг стали спрашивать, как ее получить.  Меня это злило, что факт репрессии скрывали. А я вот  факт высылки, репрессий, никаким боком не скрывала.

- Что вы можете  сказать о  питании в детстве?

В детстве  стояли за хлебом.  Очереди были, стояли до утра. Мама  всегда пекла лепешки-преснушки, на соде. Муку брали  3-4  пакета.

Взрослая жизнь.

Ну вот. В школе  я  отучилась   7 лет.

- А потом куда?

Никуда. Я училась слабо.  Время послевоенное,  на  работу детей до  16 лет не брали.  Помог мой дядя, дядя  Володя. У него была знакомая - заведующая   ателье, Сара Матвеевна. Дядя попросил принять меня на работу. Там  была так называемая строчевышивка, на нее меня и взяли.  Своей машинки у меня не было, и  я рисовала разные рисунки для того, чтобы потом вышивать.  Я заменяла болезненную женщину. Так я проработала в  ателье, потом пошла  на резинку (ТЗРО – Томский завод резиновой обуви). Потом закончила   топографический тенхикум,  но  вернулась снова на завод. Зарабатывать  льготную пенсию. Она у меня  была  132 рубля, я думала -  себя обеспечила.  Вообще-то я ветеран труда,  50% льготы, поезд…

- Муж у вас русский. Как вы с ним познакомились?

Училась я с  ним в одном классе, дружили. Потом он ушел в армию. Служил в городе Магдебурге. И сын там же потом служил. Он очень любил бабушку. Андрей был спортивный и без вредных привычек.  Он  с детства  увлекался коньками, с  7 лет.  Картингом увлекался.  Учился он в  9-й  школе, что   на набережной. Там сейчас «Газпром». Андрея  я спрашивала, кем он себя считает - русским или немцем.  Его мало  волновало, немец он или русский. Но вообще-то он себя считал  русским.

- Дефицит в  те годы, когда дети  росли, был?

Я сама  шила,  мои дети ходили нарядно.  Кроме того,  у нас  знакомые работали  продавцами, мы  обеспечивали  семью.  Но вообще  дефицит был. Люди стояли за колбасой, но колбаса была в те годы лучше.  Чайная,  свиная рулька…

- А перебои с хлебом были?

Были, но крайне недолгий период.  По сравнению с детством, когда за мукой  стояли. В  Нижнем гастрономе стояли за  сахаром, за маслом. Но масло было  хорошее.  На площади был базар, кругом магазины были. Когда базар закрывался, я  помню, бомбили ряды. В домах вокруг стекла полопались.

- Как вы проводили выходные?

В кино ходили,  на выходные. Не пропускали ни одного.   Вообще-то  мы жили в центре,  все рядом, горсад. Крутились на одном пятачке. Цирк был, не постоянный, тот до войны сгорел,  а после  войны постоянного цирка не было.

Вот так  и живу. С внуками общаюсь. Сын Андрей умер года 2 назад. Сердце. По всей видимости,  болезнь вовремя не  распознали… Дочка рядом, в Томске. 

Интересно, что  когда  я раньше жила, то думала, что в переулке только мы ссыльные. А после перестройки выяснилось, что не только мы, многие справки получили…