Я вдруг поняла, случилось что-то страшное…
Я вдруг поняла, случилось что-то страшное…
В конце XIX века большая семья Самохиных из голодной Рязанской губернии отправились в далёкую, неведомую Сибирь. Ехали большой семьёй с немудрёным домашним скарбом, коровой и овечками. Пристанище нашли в селе Клочки Шадринской волости, жители которой когда-то были приписаны к алтайскому Павловскому заводу. Поставили дома, обросли хозяйством, радовались вольной земле, которая их кормила. В 1898 году в семье Самохиных родился ещё один сын, назвали Иваном.
Ивану было 16 лет, когда началась Первая мировая война. Вопреки уговорам родителей, Иван в числе первых призывников записался добровольцем на фронт, приписав себе при оформлении 1 год.
Первая мировая война. 3-й ряд справа 4-й (стоит за спиной военного с усами) Иван Самохин. 1916 год.
В одном из боёв был тяжело ранен в ногу, а залечивать боевые раны волею судьбы попал в госпиталь города Рязани. Так судьба завела его на родину предков. После лечения в госпитале на фронт его уже не взяли, и он вернулся домой на Алтай. Но спокойно жить, создать свою семью никак у молодого солдата не получалось. Вскоре Ивану, как бы ему этого не хотелось, пришлось снова взять в руки оружие - по Сибири прокатилась гражданская война. Он вступил в ряды Красной Армии, мечтал и строил мирное светлое будущее для себя и своих односельчан.
Наступили мирные дни. Жизнь потихонечку налаживалась. Ивана, как грамотного и прошедшего войну солдата, назначили председателем сельского Совета в родном селе Клочки. Вскоре он обзавёлся семьёй, взял в жёны Шашкову «Евдокию Федотовну» − так уважительно величал Иван свою любимую, которая на всю жизнь покорила его горячее сердце. Семья росла, рождались дети, Бог давал девочек, ладных, красивых. Евдокия вела дом со свойственной ей аккуратностью, под её неусыпным оком и ежеминутным приглядом были пять дочек. Спокойствие и любовь царили в семье, а Иван всего себя отдавал работе.
Партия отправляет Ивана Андреевича Самохина на курсы мастеров лесного хозяйства в село Троицкое. В те годы активно ведётся разработка леса, который так необходим строящейся молодой республике, повсеместно требуются специалисты. По окончании курсов Самохина, «мастера лесной промышленности», переводят на новое место работы. Семья переезжает в село Верхняя Речка.
Переездов с места на место было много, семья кочевала. Незадолго до начала второй мировой войны Ивана Андреевича переводят на работу в Барнаул, определяют ему новую должность − заведующий военными складами. Склады находились на самой окраине города, возле аэродрома, и Ивану Андреевичу приходилось ежедневно более 10 километров идти пешком с улицы Первая Алтайская до работы. Как вспоминает его дочь Александра, он был очень ответственным работником и каждодневно был на своём хозяйстве, зачастую и в выходные дни. Крайне редкие счастливые вечера выпадали семье, когда собирались все вместе. Вот тогда в доме был праздник, пели песни, звучала музыка. Помимо работы было у Ивана увлечение – мастерить музыкальные инструменты: балалайки, домры и даже гармошки. Он очень хорошо пел и играл на всех инструментах, которые мастерил. На одной из сохранившихся в семейном архиве Самохиных фотографии довоенного времени Иван запечатлён со своей самодельной гармошкой. Семья жила и радовалась жизни, как и многие советские люди в то время, но неумолимо приближалось лето 1941 года.
Из воспоминаний Александры Ивановны Самохиной: «Мне уже 10 лет было, поэтому я очень хорошо помню начало войны. В самом разгаре каникулы, 21 июня 1941 года была суббота, день был солнечный и очень жаркий. Накануне прошли сильные грозовые дожди, такие потоки с неба лились, что даже речка Барнаулка вышла из берегов. После вселенского потопа мы, ребятишки, наслаждались наступившей жарой. Я с моими сёстрами Тасей и Тоней в этот день допоздна бегали на улице: играли в классики, скакалки и другие игры. По дому все задания были выполнены, и мама нас не торопила домой, мы бегали босиком по тёплому дорожному песку, носились по улице и заигрались допоздна. Электрическое освещение в Барнауле в те годы было в основном в центре города, а у нас в доме была керосиновая лампа. Семья жила хорошо, всё у нас было - и покушать, и одевала нас мама хорошо, но родители экономили керосин и летом старались лампу не зажигать. После игр мы прибежали домой, поужинали - и спать.
А на следующий день папа, как и всегда рано утром, несмотря на выходной, ушёл на работу. Мы безмятежно спали, и никто из нас ещё не знал, что началась война. Это страшное сообщение дошло до нас уже после обеда. Я стояла за оградой дома и услышала от проходящих мимо людей: «…война». Все соседи пошли к военкомату, и мы с мамой тоже туда отправились. Я шла, держа за руку младшую сестрёнку, и вдруг поняла − случилось что-то страшное. В обед пришёл папа с работы, а радости, что он уже дома, почему-то не было. Всё перебивала висящая в воздухе тревога.
Несмотря на поход в военкомат, отца на фронт не взяли – должность у него была почти военная, раз он на военных складах работал, была бронь, да и ранение в ногу с 1916 года часто о себе напоминало. Отца дома мы практически видеть перестали, он постоянно был на службе, мама тоже пошла работать, устроилась ткачихой на канатную фабрику. Мы, дети, сразу стали старше и оставались хозяйничать дома одни. К осени в городе появились первые раненые, во многих местах в городе и даже в школах были организованы госпитали. Нашлась и для нас работа помимо учёбы в школе. Учёбу никто не отменял, наоборот, стали требовать даже больше. Было просто позором плохо учиться, когда идёт война. В школах создавались особые пионерские отряды, и мы вместе с классным руководителем ходили в госпиталь навещать раненых, помогали бойцам писать письма домой. И ещё каждый из нас нёс раненым какую-нибудь еду, самим было голодно, но мы старались как-то их подкормить. Мама не возражала, и всегда, хоть немного, но что-нибудь давала мне с собой. Помню поход в госпиталь, что располагался на Демидовской площади, я тогда несла раненому бойцу сшитый мной кисет из зелёного сатина и в кисете табак, отсыпанный из запасов отца с разрешения мамы. Жалко было раненых, и смотреть на них было страшно, но ходить в госпиталь и навещать раненых мы продолжали.
В августе 1943 года отец получил повестку о призыве в армию, ему уже исполнилось тогда 45 лет. Перед отправкой на фронт вместе с другими призывниками отец целую неделю находился в воинской части, которая располагалась в районе старого мясокомбината. Мы знали, что отец в городе, и нам удалось его увидеть перед отправкой на фронт. Я с сестрой Машей и мамой были у него в казарме. Он представил нас своим сослуживцам, гордо так сказал: «Это – мои дочери». Отец дал нам по кусочку хлеба, подержал нас на коленях у себя, и мы пошли домой. Я долго-долго помнила вкус подаренного хлеба и тепло папиных колен. 24 августа 1943 года мы всей семьёй на железнодорожном вокзале провожали отца на фронт. На площади перед вокзалом собралась огромная толпа, кругом слышался женский плач, всех пугала неизвестность, а вернётся ли родной человек домой живым?».
Началась трудная жизнь без отца. Чтобы как-то прокормить большую семью, Евдокия Федотовна решилась переехать в сельскую местность: сначала в Топчиху к зиме 1944 года, а потом в Троицкий район, где когда-то до войны служил Иван Андреевич. С нею жили младшие дочки: Мария, Александра, Анастасия и Антонина. Евдокия Федотовна устроилась работать в леспромхоз. Старшая дочь, Клавдия, к тому времени училась в Саратове в институте, отец посылал ей с фронта деньги на учёбу.
На фото: трое из пятерых дочерей Ивана Самохина. Фото 1945 года. (Видимо, из-за нехватки средств они сфотографировались вместе с одним из классов. От учителя справа в 1-ом ряду в белой рубашке - Тася, во 2-ом ряду справа от учителя - Александра и Тоня).
Семья выживала, как могла, трудно было Евдокии Федотовне, но ведь так жили все, шла война, и поблажек она никому не делала. Радость поселялась в доме, когда приходили письма с фронта от Ивана. Писем было немного, в семейном архиве Самохиных сохранилось всего лишь шесть затёртых листочков, сложенных когда-то треугольничком, письма, адресованные дочке Клавдии в Саратов, и из них пара писем жене и детям на Алтай. Иван в письмах немногословен, очень сухое и краткое повествование о своей службе, в основном забота и тревога о родных людях, оставшихся в далёком тылу.
На фото: Старшая дочь Самохиных Клавдия. Именно ей в Саратов адресовались письма отца.
«30.02.44.
Здравствуйте, любимая дочь Клавдия. Письмо от вашего родителя. Я пока жив, здоров, того и вам желаю в ваших молодых, юных летах. Я поступил в батарею и уже в боях побыл 6 раз. Был в атаке, но все атаки отбили, враг отступил. <…>
Пиши, дочь, письма почаще, у нас здесь очень скучно без переписки. Когда получишь письмо, то будто бы поговорил с вами. До приятного свидания. Жду ответ».
«10.03.44.
Добрый день, любимые дети. <…> Вы пишите, что мать болеет, трудно ей. Но я не могу помочь, потому что далеко. <…> Пишите мне. Самохин».
«25.03.44.
Добрый день, любимая дочь Клавдия Ивановна. От вашего папки Ивана Андреевича. Привет Настасье Ивановне. Я пока жив, здоров. Почему вы мне не пишите? <…>»
«10.05.44.
<…> Получил от вас много писем, был очень рад, пять писем на один день. Вы пишите, что вам плохо, но я вам могу только послать немного денег, рублей четыреста. Будет возможность - буду помогать, и сколько будет здоровья. <…> Целую».
«22.05.44.
Любимой дочке Клавдии от папки. Сообщаю о своём здоровье, в настоящее время я жив, здоров. <…> Клаша, пропиши, как живёт мать, чем она болеет. <…> До приятного свидания, будьте здоровы. <…>».
Затем письма приходить перестали.
Из воспоминаний Александры Ивановны: «Летом 1944 года вестей с фронта от отца никаких не было. Я помню сон, который приснился маме, и она часто его всем рассказывала. Ей приснился отец в военной форме и будто уходит он от неё. Мама зовёт его, а отец не поворачивается и уходит всё дальше и дальше. Вот уже по пояс его не видно, будто за горку спускается, вот уже одна голова в пилотке… так и не повернулся, ушёл. А в середине лета семья получила казённый синий конверт. Все знали, что это извещение о гибели. «<…> Самохин Иван Андреевич, в бою за социалистическую Родину был убит 11 июня 1944 года, похоронен в деревне Шапория Гомельской области<…>».
Почтальонка несколько дней не отдавала конверт, знала, какое горе скрыто в письме. После прочтения извещения мама без слёз и причитаний не помня себя ушла. Мы, дети, остались одни. Как потом рассказывала мама, она не знала, куда идёт, и не понимала, что с ней такое. Только глубокой ночью она очнулась далеко от дома и вернулась к зарёванным детям. Ей было тогда всего 42 года».
День Победы семья Самохиных встретила в селе Дундиха Троицкого района. Из воспоминаний Александры Ивановны: «Шли по улице с сестрой Тасей, а навстречу – какая-то женщина. Вдруг она нас обняла, расцеловала и заплакала, сказала, что кончилась война и теперь все будет хорошо. Мы побежали домой с радостной вестью, все были счастливы. Радовались и одновременно плакали, ведь отца у нас больше не будет…».
Люди постепенно возвращались к мирной жизни, Евдокия Федотовна с ребятишками вернулась в Барнаул. Нужно было растить детей, нужно было жить. И она жила. А детей мучил и не давал спокойно жить один вопрос: «Как, при каких обстоятельствах погиб их отец?». С этими вопросами семья жила до 1970-х годов. Благодаря стараниям внучки Ивана Андреевича Татьяны Александровны Черковой, через военные архивы удалось узнать, что в конце 1943 года в результате боёв Иван Андреевич оказался в Белоруссии в партизанском отряде, поэтому письма от него приходить перестали. Наступило лето 1944 года. Партизаны проводили большую подготовительную работу для помощи армии по освобождению Белоруссии. В составе группы партизан, у которой было задание: «Уничтожить вражеский эшелон», был Иван Андреевич Самохин. Группа наткнулась на засаду противника, в результате неравного боя часть бойцов попала в плен, среди них был Иван. Бойцов допрашивали, подвешивали за ноги, били металлическими прутьями, но не один их них не предал своей Родины. Их сковали по двое, и повели на расстрел. Во время движения к месту расстрела одному из бойцов по фамилии Мошков удалось бежать, он впоследствии и рассказал о гибели сапёрной группы.
Прошло немало десятков лет с тех дней, когда наши земляки отправлялись на фронт бить врага и обещали вернуться с победой домой. На месте площади перед вокзалом, где пролито немало слёз провожающих на фронт жён и матерей, сегодня воздвигнут мемориал Славы. На фронт Самохин Иван уходил именно с этого места, но в день открытия мемориала его имени, как победителя, погибшего за счастье своих потомков, к сожалению, не было. Спустя двадцать лет имя Самохина Ивана Андреевича было установлено на мемориале Славы. Ещё один пробел в истории Великой Отечественной войны был заполнен, и в огромную летопись вписана ещё одна маленькая страничка – о жизни и смерти Ивана Самохина.
Использован материал семейного архива Т.А. Черковой, г. Барнаул.
Использован материал семейного архива Т.А. Черковой, г. Барнаул.