Енисейские Родюковы. Из истории рода
Первый номер газеты «Енисейские губернские ведомости» вышел 2 июля 1857 года. Её появление стало крупным событием в общественной жизни Красноярска и всей губернии.
Первоначально издание представляло собой еженедельник журнального формата, в котором были только официальные материалы. Первым редактором газеты был Иван Григорьевич Родюков. Печаталась она в губернской типографии, которая находилась в доме купца Хилкова на Благовещенской улице (ныне Ленина, 58). Тираж газеты в 1857 году был около 400 экземпляров и в дальнейшем не превышал 650 экз. Большую часть подписчиков составляли чиновники, обязанные выписывать газету по службе. В официальной части публиковались указы и распоряжения, приказы енисейского губернатора, документы различных государственных ведомств. С 1859 года в неофициальной части газеты появились краеведческие и этнографические зарисовки и очерки, рассказы и стихи, местная хроника и объявления. Газета частично стала играть роль литературного журнала, т. к. тогда была единственным местом в губернии, где могли публиковаться исследователи и писатели. С 1863 по 1865 гг. редактором неофициальной части газеты был известный историк и публицист Серафим Шашков. В этот период была сделана попытка изменить облик газеты: был увеличен формат и объем неофициальной информации. На страницах «Енисейских губернских ведомостей» публиковались: первый профессиональный журналист губернии Никита Скорняков, врач Михаил Кривошапкин, князь, минусинский исправник Николай Костров, писатель и краевед Александр Мордвинов, золотопромышленник и писатель Николай Латкин.
«Воспоминания Парфентьева Ивана Федоровича (1777–1898)»
Фрагменты, в которых упоминается Иван Григорьевич Родюков14
С. 29: 1828 или 1829 году, помнится мне ещё один случай, что я, будучи маленьким, с отцом говел, и, когда приобщились уже к Св. тайне, то явился от губернатора жандарм, требуя к его превосходительству. Отец на это // ответил, что он явится тотчас же по окончании литургии и по выслушании после обедни благодарственных причастных молитв; по окончании же всего этого, меня отправил домой, а сам отправился к губернатору, квартировавшему в то время в д(оме) Родюкова, что ныне Можарова, около гор(одской) думы. <…>
С. 34: <…>; плавал Ст(епано)в также и в Туруханский край с хором певчих и музыкантами, и в то время сочинили песни «Злые люди пусть смеются», «Страны востока оставляю», и «Между гор и Енисеем». На ноты переводили бывший с ним в то время музыкант, наш мещанин Илья Семенович Скорняков и Андрей Прохорович Попов. С этими грустными мотивами эти песни (романсы) остались и до сего времени. Вообще Ст(епано)в был окружён людьми умными: литераторами и поэтами, из коих выдающимися личностями были Варлаков (большая тетрадь Варлаковых сочинений на синей бумаге была у Кабакова, но в пожаре в (18)81 г., к несчастию, сгорела), Расторгуев, Соколовский, и, кроме их, служащия лица, напр(имер), Пестов Иван Семён(ович) - председ(седатель) Енисейск(ой) казён(ной) пал(аты), Коновалов - нач(альник) I отд(еления) Губ(ернского) сов(ета), Родюков Ив(ан) Григ(орьевич) - сов(етник) Енис(ейского) губ(ернского) суда, коими печатались еженедельные бюллетени, высылавшиеся всем служащим каждую субботу.
С. 75: А так как мы очень далеко отдалились от цели нашего повествования, то обращаемся теперь к (18)38 году, в котором особенно замечательнаго ничего не происходило. Я писал копии, потом посадили меня на переписку журналов, и как-то я ушёл покурить, отец в отсутствие моё надписал на подкладке: «дело есть - работай, дела - нет, так законы читай, Господи благослови!» Я и принялся за законы. В 1839 г. помню ссору отца со стряпчим Александр(ом) Никол(аевичем) Лопатиным. Дело было так: стряпчий приходит // в присутствие и требует дело о взыскании с мещ(анина) Александра Тропина штабс-кап(итаном) Филипповым с чем-то 160 р(ублей) асс(игнациями). Отец говорит, что я домой вам дела не дам, а можете здесь читать сколько угодно; стряпчий вспылил, а так как он был в это время в вицмундире, то сбегал в квартиру, облёкся в мундир и шпагу и возвратился опять в присутствие. Отец, как бывши в то время, в сюртуке, смекнул в чём дело; стряпчий требует записать в журнал, что ему не доверили в камеру его дело и о том, что члены суда все в простых сюртуках, показывая закон из III т(ома) Устава «О службе по выборам», что члены должны присутствовать постоянно в мундирах. Отец отвечает: «Да и Вы, Ал(ександр) Ник(олаевич), не в полной форме; «У Вас, - говорит, - чёрный жилет и галстук, нет белых перчаток, нет и трёхугольной шляпы». Стряпчий осердился и побежал жаловаться прокурору Ивану Григор(ьевичу) Родюкову. Стряпчий, * Так в тексте, вероятно, слово не разобрано переписчиком. надобно сказать, был не из дюжинных, своего дела знаток. На той же неделе Ив(ан) Григор(ьевич) приглашает их к себе; объяснено было ему также, как выше видно, и, не оправдывая стряпчаго, что он был не во всей // форме, но и судье поставил в обязанность, чтобы он немедленно сшил мундир и присутствовал, по крайней мере, в вицмундирном фраке; насчёт же требования дела стряпчим, сказал, что требование его незаконно и чтобы они жили мирно. Отец послушался этого, в тот же день послал за лучшим портным Соколовым, чтобы он приготовил всё, требуемое законом, к Пасхе. Замечательно ещё то, что отец не мог найти во всём городе по рукам перчаток, заказывал уже после в Ирбит, человек был богатырскаго сложения, руки и ноги имел громадныя. В первый день Пасхи отец, оформировавшись, ездил с визитом к стряпчему, а последний назавтра приехал на санях и паре вороных, потому что в ночь выпал большой снег.
С. 108: В (18)61 г. я, по распоряжению и(сполняющего) д(олжность), губ(ернато)ра Ив(ана) Гр(игорьевича) Родюкова был назначен депутатом при следствиях: 1) об убийстве в дер(евне) Ибрюльской мужа и жены поселенцев Ольги и Леонтия Авчуговых и 2) о скрытии товаров умершаго купца К. Крутова и о злоупотреблениях по этому делу заседателя Бор(ще)ва. <…>
С. 119: <…> О покойном же Рязанове сохранилось следующее предание, что он помер в доме Родюкова и теперь находящемся на том же месте. Земле не был предан в течение двух недель, потому что живописцы снимали с него портреты для отправки в Петербург, но тело усопшаго в продолжении этих 2-х недель никакому разложению не предавалось - лежал, как живой, и что в конце 20-х годов богобоязненная старушка просвирня Анна Васильевна Рачковская, жившая в соборном флигеле, неоднократно // видала и рассказывала о горевшей наверху памятника свече, что, по свидетельству старожилов, и доказывало о благочестивой жизни усопшаго.
С. 200: Вот ещё забавный случай из жизни (Сидорова) М(ихаила) К(онстантинови)ча. Когда он, проживая в столице, узнал, что здешний губернатор Замятнин высочайше награждён орденом Св. Станислава I степени и лентою, то дал об этом извещение по телеграфу награждённому; конечно, не от себя телеграмма. Губернатор возрадовался, ждёт - пождёт, нет награды, а в случавшийся табель (значимая дата по календарю) занял уже орден и ленту у дей(ствительного) ст(атского) сов(етника) Ивана Григорьевича Родюкова; в последующия табельныя дни уже не займывал, а, (или) уезжал в округ, или отзывался больным; слухи были, что М(ихаил) К(онстантинови)ч попросил там кого-то, чтобы подольше не посылать, и г(убернатор) Замятнин совсем уже отчаивался, как, к счастию его, получает с восторгом ожидавшееся, но Сидорова при первом удобном случае хотел стереть в порошок. Этот начальник, при всей доброй душе его, был большой чудак, что видно из следующаго. <…>
С. 256-257: <…> как-то вечером, является в думу коллежский ассесор и кавалер 3 ст(епени) Анны Рыжков и подаёт главе контракт с кем–то по золотопромышленности; он взял и будто бы просмотрел, говорит: «Долгов, // покажи Трапездникову (бухгалтеру), ладно ли написано». Возвратившись из канцелярии, Долгов ответил, что Трапездников нашёл, что не на установленной бумаге контракт написан, так и голова Рыжкову ответил, что по сей причине за свидетельствовать контракт нельзя, Рыжков что-то стал, в свою очередь, заметно было разгорячась, объяснял, но Ст(епан) Як(овлеви)ч возразил: «Хоть сердись, не сердись на меня даром, что у тебя горб нос, а я не переменю своего слова»; обиженный Рыжков рассердился и убежал из думы жаловаться к прокурору Ивану Григорьевичу Родюкову, недалеко от думы имевшему свой дом; а когда мы вышли из думы, то видно было, что по террасе ходили Иван Гр(игорьеви)ч и Рыжков, разговаривали, что-то хохотали, по всей вероятности, жалоба была смешна.
С. 280-282: <…> А также нет памятника достойночтимаго и уважаемаго моим покойным родителем // и мною председателя Енисейскаго губернскаго правления, дейст(вительного) ст(атского) советника Ивана Григорьевича Родюкова, исправлявшаго должность и гражданскаго губернатора (память котораго совершается 24 июня), умершаго внезапно на 1870 год ночью, он был человек холостой, годов 60 с лишним, но был здоровой, крепкий мужчина, красив, похож он был, как я слыхал от стариков, на покойнаго императора Александра I-го, лысый, волоса сзади зачёсывал наперёд и ими закладывал всю плешь; он был кавалер Св. Станислава I ст(епени) и других меньших орденов; дом его был наследственный на Старособорной площади, на углу, против Казённой палаты, доставшийся наследнице его, кажется, племяннице по роду Клавдии Егоровне, вышедшей впоследствии за доктора Можарова и заложенный ею отст(авному) канц(елярскому) служителю Ив(ану) Як(овлеви)чу Волкову в 800 руб(лей), а им проданный же новому владельцу; Ив(ан) Григорьевич оставил, как слышно было, состояние 60 т(ысяч) сереб(ром), но его наследники прожили и даже не поставили покойному и памятника, он был честной человек и добродетельный; имел поместье, состоявшее в дер(евне) Тягиной (Тигиной) Кр(асноярского) округа, кажется, 300 душ обоего пола; сперва им владел брат Ивана Григ(орьеви)ча - Николай Григорьевич, но его, по жестокости обращения с крестьянами, бывшему в то время в обыкновении, как я слыхал, убили; поместье это было в хорошем месте, в лесу; я в 1869 г. проезжал мимо его в Енисейск и обратно и заметил заколоченный одноэтажный барский дом в саду; Иван Гр(игорьеви)ч ездил туда с // гостями в свои имянины, гости же были приближенные к нему: дейст(вительный) ст(атский) сов(етни)к Николай Касперович Эрн (председатель Енис(ейского) губ(ернского) суда), надворный советник Конст(антин) Ив(анови)ч Баженов (советник II отд(еления) Енис(ейского) губ(ернского) правления, в котором был председателем Иван Григорьевич, и так как он был человек доверчивой, а Баженов - знаток своего дела, то и прозвали это управление «династией К.И. Баженова», он всем и каждому готов был угодить, а Иван Гр(игорьеви)ч подписывал; отставной тит(улярный) сов(етник) Дмитрий Фёдорович Ездаков, служивший в частной службе у какого то крупнаго золотопромышленника, кажется, Малевинскаго или Базилевскаго; человек, любивший попить и поесть и у себя угостить, <…> Ещё гости были Ивана Гр(игорьеви)ча - Рязановы - громкия золотопромышленники: Иван и Виктор // Игнатьевичи, дом которых по Благовещенской улице, недалеко от мужской гимназии; дом этот был так называемый «игорный дом», в нём на каждую субботу по уговору собирались игроки в карты и проводили это занятие до утра или даже до вечера следующаго дня, и назывались «субботники», а после все раззорились и примерли; в улицу около этаго же дому построен был флигель, которой и ныне существует, в нем помещалась контора Рязановых, а внизу дома проживал доверенный Рязановых Александр Петрович Егоров, отставной коллежский секретарь Казанскаго городоваго магистрата; в числе гостей же Ивана Григорьевича состоял и председатель Енисейской казённой палаты Всеволод Гаврилович Политковский, любивший гавайския сигары и с ними, кажется, не растававшийся тогда только, когда спал, да и Иван Гр(игорьеви)ч любил сигары; и когда идёт или едет по улице, всегда уже с сигарою во рту, но когда был сильный пожар в июле 17 ч(исла) 1862 г., тогда, по благоразумному внушению городскаго головы, что неосторожно обыватели обращаются с огнем - курят и бросают окурки на улицу, не загасив их, - бросили дорогою курить и Иван Гр(игорьеви)ч, и Политковский. В числе домашних посетителей Ивана Гр(игорьеви)ча был и губернатор Василий Кириллович Падалко, и жандармский полковник Николай Игнатьевич Борк, заслуженный воин ветеран; из купечества только был Пётр Иванович Кузнецов; как-то в 1844 г. родитель // мой пришел поздравить Ивана Гр(игорьеви)ча с днём ангела его, и, выпив чашку чаю, стал собираться, Ив(ан) Гр(игорьви)ч спрашивает: «Куда ты торопишься?» и, получив в ответ, что в коллегию, а Иван Гр(игорьеви)ч на это сказал: «Какая тебе коллегия, когда прокурор (он в то время был прокурором) имянинник, сегодня табель», посмеялись и попрощались. Ив(ан) Гр(игорьеви)ч был человек характера добраго и уступчиваго; когда Вас(илий) К(ириллови)ч уезжал с ревизией по губернии, а Иван Гр(игорьеви)ч оставался исправляясь его должность, то вопреки распоряжений нач(альника) губернии никаких таковых с своей стороны не делал, чиновников не увольнял и не определял по службе до возвращения В(асилия) К(ириллови)ча; разве какия экстренныя меры требовались, да и тогда, при отсутствии телеграфа, бывало, пошлёт курьера испросить, а В(асилий) К(ириллови)ч такую подчинённость любил и Ив(ана) Гр(игорьева)ча уважал за ум и за что называется: «чин чина почитай». <…>
С. 284: <…> Бывало, придёшь к Ивану Григорьевичу за каким-либо советом или по его требованию // об каком-нибудь деле справки; у меня была память большая, я о положении всякаго дела помнил; И(ван) Г(ригорьеви)ч первее всего, поздоровавшись, просит садиться; я в первой раз, когда был у него (родитель мой в то время уже помер), на приглашение это не согласился; он во второй раз повторяет и, наконец, в 3 раз уже повелительно; я тогда только сел и объяснял об делах, присовокупя, что мне совестно пред начальством объясняться сидя, а он на то: «Если, - говорит, - неприглашают - де садиться, то это непростительно, а приглашают, так надобно молодому человеку слушаться». А когда он, будучи уже председателем, получил чин д(ействительного) с(татского) с(оветни)ка, то и тогда я бывал у него дважды, но вашим пр(евосходительство)м он себя титуловать воспрещал; «У меня, - говаривал, - есть имя и отчество, а титул только уместен в официальных бумагах». До чего был добр и спокоен И(ван) Г(ригорьеви)ч, видно из того, что однажды камердинер его, дворовой человек, был выпивши, и, одевая барина, крест Св. Анны 2 ст(епени) надел на шею его на левую сторону, а когда И(ван) Г(ригорьеви)ч взглянул в зеркало и заметил это, то сказал ему, что дурак, не знаешь, что делаешь. И(ван) Г(ригорьеви)ч жил не роскошно, но и не скупо; он имел карету, дышловых лошадей, браваго кучера, провизия вся доставлялась ему только из его поместья, как-то: хлеб, дрова, сено, овёс и проч(ее); по дому у него распоряжалась сестра - старушка, вдова, кажется, Каменьщикова, муж которой убит был в (18)12 г. на войне с французами; она получала пенсию 600 р(ублей) сер(ебром), да ещё родственница Анна Алексеевна Налабардина, старушка-девица, // впоследствии лишившаяся зрения и умершая в бедности. В настоящее время только и утешаюся добрым воспоминанием об И(ване) Г(ригорьеви)че, когда проезжаю мимо его бывшаго дома. Да будет ему вечная память за добро его к меньшей братии.
“ТЫ БУДЕШЬ ХУДОЖНИКОМ, СУРИКОВ!”
В 1861 году Иван Григорьевич Родюков временно исполнял должность губернатора после отставки В.К. Падалко. В июне того же года 13-тилетний Василий Суриков окончил Красноярское уездное училище. На выпускном акте присутствовали разные гости, и самым важным гостем, как обычно, был попечитель училища.
«И первый том заканчивается выпускным экзаменом в Красноярском уездном училище в присутствии исполняющего обязанности губернатора И.Г. Родюкова. В этот торжественный момент учитель рисования Гребнёв говорит: “Иван Григорьевич, господа! Василий Суриков - самый лучший мой ученик. И я не ошибусь, если скажу - лучший во всём! Вы слышали, как он отвечал на вопрос. А как он рисует... Вы только взгляните на эту акварель, написанную с натуры!” Акварель всех восхитила и была подарена её автором Родюкову. И тот сказал: “Ты будешь художником, Суриков!”»15
А вот как описывает этот момент в своих воспоминаниях о художнике Яков Алексеевич Тепин (1883-1952)16 - художник, историк искусства, коллекционер, организатор музейного дела и охраны памятников17:
С малых лет Суриков потянулся к живописи. Первыми рисунками гвоздем он украсил сафьяновые стулья, за что и был в достаточной степени наказан. Четырех лет он был очарован искусством работника Андрея, который впервые нарисовал ему коня со сгибающимися ногами. Шести лет он уже сам разводил синьку и надавливал бруснику, чтобы раскрасить нарисованный им портрет Петра Великого. В уездном училище раза два в неделю бывали классы рисования по оригиналам. Здесь впервые Суриков познакомился с элементарной техникой и чрезвычайно обрадовался. Он не мог дождаться рассвета тех дней, когда в училище бывало рисование, - карандаши и резинки заготовлялись задолго вперед. Рисование поглотило мальчика целиком, он целые дни возился с красками, рисовал с гравюр и с натуры беспрестанно. Учитель рисования Н.В. Гребнев не мог нахвалиться его способностями, пророчил славную будущность и развивал в нем желание попасть в Академию. Губернатор же Родиков, присутствовавший на выпускном акте, - «старый екатерининский вельможа, похожий на Державина», по словам Сурикова, - прямо сказал ему: «Ты будешь художником!»
«Плоты на Енисее». 1862 - Самая ранняя датированная работа Василия Сурикова .
Он написал её, когда ему было четырнадцать. Такие плоты он упоминал в рассказах об опасных мальчишеских играх на реке Енисей: “Мальчиками мы, купаясь, чего только не делали. Под плоты ныряли: нырнешь, а тебя водой внизу несет”. Эту акварель Суриков выполнил под руководством своего первого учителя, Николая Гребнева. Вместе они часто ходили писать пейзажи на открытом воздухе»18.