Былое и думы Галины Георгиевны Ткачёвой (Кузьминой). История жизни томской семьи. Начало.
Былое и думы Галины Георгиевны Ткачёвой (Кузьминой)
История жизни томской семьи
(В части текста сохранены лексика и стилистика рассказа и записей Галины Георгиевны Ткачёвой - Кузьминой).
На фото: Галина Георгиевна Ткачева (Кузьмина).
Галина Георгиевна Ткачёва (Кузьмина) верит в теорию королевских чисел. «Я тигр и лев,- говорит она, - а значит, человек с высокой отдачей. Родилась я до войны, 29 июля 1938 года. 1938-й – страшный год в истории страны… Жизнь моя и моих родных полна драматизма, страданий, болезней и потерь... 26 лет на вредном производстве. Я лучшая на планете, так работала… Я спасала мир… Усердие – отцовское. Рядом со мной работало созвездие звёзд. В одном месте сошлись великие люди, у которых погибли от инфекции родственники. В 33 года стала я выработанная… Дороги воспоминания… Люди, какие люди были рядом!!!… Сколько известных томичей побывало у меня дома… Именно меня направили на встречу к космонавту Рукавишникову… Один день моей работы – месяц для другого… Ветеран труда федерального значения. А как живу… Старый деревянный дом, течёт крыша, холодно в доме… Микрорайон неблагополучный… Пенсия такая малая… Могли бы помочь мне богатые люди, как я помогала, спасая мир… А государство - оценить мой труд и жизнь достойно…»
На фото: Галина Георгиевна Ткачева (Кузьмина). 2013 год.
…Многие встречи и беседы с краеведом и журналистом Геннадием Ивановичем Бурматовым, несколько лет публиковавшим очерки по истории купеческого города в газете «Красное знамя», наш общий интерес к истории купеческого города, к потомкам купеческих родов, в определённый момент общения сводились к тому, что я предлагала записать известные данные о купеческих потомках и мечтать о создании книги о них: вот купец, а вот его потомки, чем они занимаются сегодня. «Это будет интересно для томичей,» - говорила я. По тем временам не только каких-то изданий о потомках томских купцов не было, о них и разговоры-то редкими были. Со временем список такой Геннадием Ивановичем был составлен.
На фото: Г.Г. Ткачева на авторской выставке краеведа Людмилы Васильевны Демидовой. 2015 год.
Мы с Геннадием Ивановичем в 2007-2008 гг. готовили к изданию книгу «Что бывало в Томске?» из его газетных очерков, я редактировала и сопровождала фотографиями. С выходом книги на один из очерков откликнулся потомок купеческого рода Безходарновых. Задумали конференцию по сибирскому купечеству. Профессор ТГАСУ Владимир Петрович Бойко, который занимается этой темой не один десяток лет, возглавил конференцию. В ходе её подготовки мы с Тамарой Бурматовой ходили по Томску и искали представителей купеческих родов, держа в руках тот самый небольшой список потомков. В перечне была фамилия потомка купеческого рода Кузьминых - Ткачёвой Галины Георгиевны, фамилии потомков Колотиловых, Сосулиных, Гороховых, Кухтериных, Королёвых.
Принимая приглашение на встречи и на участие в конференции, потомки приходили на предварительные беседы, рассказывали свои истории, приносили редкие исторические документы и фотографии. С Галиной Георгиевной Ткачёвой мы тоже встретились - 26 августа 2013 года. На конференции выступили не все, но встречи своё дело сделали, мы перезнакомились, приобрели новые знания.
Дальнейшее наше общение с Галиной Георгиевной выразилось в долгих телефонных разговорах, в моих попытках услышать её. А просьбы Галины Георгиевны написать о ней материал в газету («потому что Вы, Людмила Васильевна, Бурматову помогали, книги издавали…») становились определённее. Беседы приоткрывали и формировали постепенно страницы прошлого её семьи, лично Галины Георгиевны, времени… Мои неоднократные к ней просьбы оформить свои мысли и воспоминания в связный письменный рассказ долгое время не приводили к результату. Слушая её по телефону, пыталась записывать. Рассказ Галины Георгиевны – фрагментарный, поток фраз… Я спрашивала, опять выслушивала… Всегда она говорила и говорит мне, что история её жизни достойна книги и очень бы хотела, чтобы материал о ней, её коллегах был напечатан.
…Время и дела, прежде всего работа, не дают возможность сразу сделать то, что душа человека просит и даже требует. Рано или поздно слова заставляют обратить на себя внимание. Наступает момент, и ты открываешь в себе и в этом человеке, в его мире, что-то, что составляет суть человека и смысл его жизни… Открывается твой слух к человеку… А тайна и недосказанность всё - таки сохраняются…
На фото: Галина Георгиевна Кузьмина. 1960-е годы.
Галина Георгиевна яркими, резкими мазками кладёт краски на страницы жизни родных и свою собственную. Тем драматичнее звучит откровенный рассказ о семье. О времени. О нравах. Будто она стремится успеть рассказать, сложить страницы жизни, как кубики в картинку, чтобы отложился рассказ в головах и душах людей, чтобы запомнили, чтобы помнили, чтобы поняли… Она говорит быстро, это не воспоминание, а всё это в ней, сейчас, независимо от века и событий, от пройденного ею и её родными, от прожитых лет, о которых она рассказывает. Её боль сердца и переживание души прячутся за укромной улыбкой; её сверкающие голубые глаза – «кузьминские» глаза - приглушённо улыбаются; выразительные, приятные взору черты крупного, сильного лица подчёркивают твёрдый, неукротимый и энергичный характер женщины; звонкий смех скрывает то, о чём плачет и не может прямо сказать душа. Трудно уложить её рассказ в систему, трудно бывает даже понять её… Но в конце концов смысл недосказанного становится ясен, хочется переложить это на бумагу и сделать достоянием многих… А мысль проста и обыденна у Галины Георгиевны: много пережито и много прожито, да мало нажито… А ведь предки – купцы Кузьмины, богатейшие люди были. Корни её рода уходят к основанию города Томска при царе Борисе Годунове, к «башенкам и воеводам», казакам, основавшим город, как рассказывала Галине Георгиевне её бабушка.
Передала мне, наконец-то, Галина Георгиевна и страницы своих некоторых воспоминаний, написанные «на скорую руку». Выполнила я просьбы Галины Георгиевны и побеседовала с названными ею людьми о её труде, её времени… За рамками данного текста осталось много информации, опущена вся история, связанная с приборным заводом. Представить всё желаемое в тексте невозможно в силу того, как говорит Галина Георгиевна, что она работала на закрытом предприятии.
Итак…
«Не было бы купцов Кухтериных, я бы не появилась на свет,» - твёрдо произносит Галина Георгиевна Ткачёва – Кузьмина: это правда и только правда!
К прадеду Галины Георгиевны - Василию Кузьмину, основателю конепроизводства, Кухтерин встал на квартиру, когда прибыл с обозом из Тюмени в город Томск. Как-то, приглянувшегося ему видного и крепкого сына Василия Кузьмина – Александра – Кухтерин повёл в престижный в городе увеселительный дом Жигаловой. Александр потом часто посещал это место. Красивый мужчина, с широкой душой… Играл в рулетку, проигрывал много, прокутил нажитое годами его предками: прадед-то, Василий Кузьмин, с головой был, прибыль была у прадеда, извозом занимался, конепроизводством, прожил около 105 лет…
Так вот, с клиентов увеселительного дома Жигаловой половые (деньги) собирала девушка, у которой хозяйка Жигалова была опекуншей, девушка эта и была бабушкой Галины Георгиевны. Среди родных Галины Георгиевны ходила легенда, что был сговор между Жигаловой и бабушкой, так как бабушка, увидев деда, полюбила его сразу и хотела быть с ним. Сделали так, что выиграл в карты дед бабушку. Жигалова сказала, раз выиграл, надо жениться; не любил, женился. Знакомство с будущей женой и женитьба, глубокая вера в бога сильной духом и характером женщины «выстроили» деда, повернули к богу; он перестал пить и играть, занялся извозом, гнал скот от Якутии до Камчатки и Монголии - день и ночь, местные жители привычно кричали: «Кузьмин приехал!!!», и на вопрос, чьи они, называли себя Кузьмиными… Галина Георгиевна смеётся: все были Кузьмины… Дед организовал производство мяса - бойню, золотом промышлял, дома скупал и сдавал внаём под танцевальные залы, обнаружил глину на нынешней улице Суворова и отстроил кирпичный заводик, пять тысяч кирпичей в день выпускал, обжиг был высшего качества, трудились рабочие, не родственники. Так он зарабатывал деньги. Правда, бабушка Галины Георгиевны рассказывала, что Кухтерин по тем временам в пять раз больше производил кирпича в день… Помогал дед церквям, не афишировал это дело…
Когда началось раскулачивание, оставшееся богатство вывез дед на Васюганские болота, скрывался там четыре года. Искали его, нашли, всё было отбито… С болота в ссылку…
Вспоминая Кухтериных, Галина Георгиевна также замечает, будто о ком-то из круга своих ближних, что умер Евграф Кухтерин в 53 года от эпидемии. Она рассказывает о тех временах и людях просто, подробности и оценки её проникнуты личным ощущением к людям прошлого и личными суждениями. Фамилии и факты из жизни купеческих семей называет так, как если бы речь шла о соседях по дому… Она живёт в старинном и одновременно современном для неё мире. Цибульские, Королёвы, Гороховы, Кухтерины, Головановы - из этих семейств называются родственники и соседи, хорошие знакомые.
В очерке краеведа Г. И. Бурматова «Отсюда начинались Кухтерины» прочтём о Кузьминых: «Именно от большой усадьбы Кузьминых на нынешней улице Пушкина начали свою деятельность Кухтерины. Начав расти от Кузьминых, Кухтерины стали самыми богатыми в городе. Главная усадьба Кузьминых выходила на нынешний переулок Макушина. К началу 20 века торговый дом Кухтериных стал владеть здесь всей усадьбой Кузьминых вплоть до самого Кузнечного рва и даже далее по переулку Макушина. За Кузьмиными осталась у подножия горы усадьба на нынешнем Октябрьском взвозе, 2».
В одну из исследовательских пешеходных прогулок по старому Томску 22 августа 2008 года с краеведом Г. И. Бурматовым мы побывали в том месте города, где, по рассказам Галины Георгиевны, Александр Васильевич Кузьмин, дед Галины Георгиевны, и опекунша её бабушки Александры Дмитриевны – Анна Алексеевна Жигалова соседствовали на нынешней улице Красноармейской. Двухэтажный деревянный дом №21 до сих пор цел, в этом доме (дом Жигаловой) выросла жена купца Александра Кузьмина Александра - угол переулка Даниловского и улицы Красноармейской. Дома деда Галины Георгиевны уже нет. На его месте - стоянка машин. В глубине двора возвышается десятиэтажка из красного кирпича. Рядом с ним кирпичный дом №25 сохраняется. С одной стороны улицы Красноармейской был постоялый двор Кузьминых, на чётной стороне, ближе к Фрунзе, а кирпичные дома №17 и рядом Жигалова отдала под богадельни, чтоб спастись в тяжёлые времена, здесь готовили пищу и кормили одиноких, бездомных и больных.
На фото: дом на ул. Красноармейской. Фото Л.В. Демидовой.
Галина Георгиевна называет дома предков на улицах Октябрьской и Яковлева, Лермонтова и Войлочной Заимке, Татарской, Пушкина - до Белого озера. Кузьмины занимали чуть ли не полгорода. В усадьбу Кузьмина люди шли сами, шли каждый день. В голод знали, что все будут одарены у них. Очень богатыми были…
На фото: дом на ул. Красноармейской. У дома - краевед Г.И. Бурматов. Фото Л.В. Демидовой.
Старинных семейных фотографий немного. Не сохранились… А то, что есть, чтится Галиной Георгиевной. За каждой фотографией судьба… Своя история… Галина Георгиевна показывает и рассказывает о снимках…
…
На фото: на коленях А. А.Жигаловой девочка - бабушка Галины Георгиевны - Александра Дмитриевна
На фотографии бабушка Галины Георгиевны - Александра Дмитриевна Жигалова, будущая жена Александра Васильевича Кузьмина, родного деда. Здесь она совсем маленькая девочка на коленях сидящей высокой, крепкой, широколицей женщины в тёмном платке и в тёмной старинной одежде – своей опекунши Жигаловой. Бабушка прожила огромную жизнь. Денежки в сифилисных домах собирала. Запомнились её очень длинные косы: не стриглась, потому что чем длиннее волосы, тем длиннее жизнь. Она всех одаривала подарками. У неё была присказка: своё береги, чужого не бери. Жила в доме на участке по ул. Кривой (а участок был огромный - от Кривой до ул. Мамонтова в длину, а в ширину еще больше), где и умерла. Бог – главное. Считала, что без выпивки – не праздник. К гробу деда не подошла, не простила: поверила, что когда дед уехал на болота с оставшимся богатством, то уехал с молодой… После смерти бабушки вскрыли во дворе сарай, полный серебряных ложек и вилок, помнят родственники и огромный серебряный самовар на Кривой. Надолго бы ещё хватило добра на проживание…
На фото: Александр Васильевич Кузьмин.
На фотографии дед – Александр Васильевич Кузьмин, здесь он молодой мужчина. Галина Георгиевна считает, что похожа на деда. Крупная голова на широких плечах, правильные черты лица, русый, белотелый, на груди часы на золотой цепи. Метра два ростом, добавляет Галина Георгиевна. Порода. Детей у него было 15 человек. У каждого своя судьба, не у всех известная… Дед похоронен на Вознесенском кладбище, ныне территория предприятия АО «Сибкабель», бабушка - на Южном кладбище.
Из 15 детей прослеживаются судьбы нескольких…
На фото. Елена Александровна, в девичестве Кузьмина. 1970 год.
Нашлась фотография старшей сестры мамы Галины Георгиевны– Лены, 1900 г.р. Лена вышивала. Книгу о вязании привозили ей - такую, которая стоила коня… Помнятся её слова: «сейчас будут стучать прикладами в дверь». С этим ощущением – страха от стука в дверь - она прожила всю жизнь. Её сватал очень важный человек при губернии, но она вышла замуж за Воронова, участника германской войны 1914 года. Он был богатый, за богатство его и «били». Прикован был к постели, она ухаживала, погиб… Она прожила жизнь на приданое. После раскулачивания в 1929 году дали квартиру на первом этаже в доме на ул. Мамонтова.
На фото: Тетя Галины Георгиевны Кузьминой Любовь Александровна с актрисой Любовью Орловой (слева). Томск, ул. Красноармейская.
Фотография другой сестры мамы Галины Георгиевны - Любы. Она сфотографирована с актрисой Любовью Орловой у одноэтажного деревянного дома с резными наличниками Благининых на Красноармейской - большой был дом, зелёного цвета. Здесь Люба жила с мужем Михаилом, инженером железнодорожных путей, интересным, коммуникабельным и продвинутым человеком, много колесившим по стране. Люба дружила с Любовью Орловой, невостребованной в тот период, они были родственные души по судьбам отцов: те очень любили карты и проигрывали все, что у них было. Любови Орловой приятно было внимание, когда она приезжала к Любе, у которой были дети - трое маленьких девочек, они кидались к Орловой. "Тётя Люба внешне похожа на меня", - говорит Галина Георгиевна. Когда умер дед, Александр Кузьмин, его хоронили Люба и Михаил. А Люба умерла молодой в 1933 году, сердце не выдержало, когда увидела убиенного своего отца, из ссылки вызволенного - «кусок мяса», так его «били». Она его очень любила. Трое детей остались у Любы, муж её сразу детей забрал и уехал в Краснодар, чтобы не иметь страшной участи…
На фото: слева - тетя Вера с маленькой дочкой Галей, справа - бабушка Галины Георгиевны. 1946 г.
Младшая сестра мамы Галины Георгиевны – Вера, 1922 г.р., в 15 лет вышла замуж за Степанова - родственника Андрея Александровича Жданова (советский партийный и государственный деятель, член Политбюро ЦК ВКП(б), депутат Верховного Совета СССР, т.д.). И Степанов, и Жданов были по рождению из Мариуполя. Галина Георгиевна вспоминает: ей было десять лет в 1948 году, когда летом объявили о смерти Жданова, как плакали в семье - Жданов "был опорой нашей семье, а наша семья была большой опорой Жданову, мы понимали, что со смертью Жданова дяде - труба, дядя умер в 1953 году в 43 года". После смерти Ивана Стельяновича Степанова бабушка знакомит Веру на Кривой с Колей, фамилию его не помню, но у него был самый богатый постоялый двор на Красноармейской в Томске, он родственник купца Голованова. Кстати, Голованов после Витте, когда тот умер в 1915 г., поставлял нашему деду водку. У нас в доме хранится настоящий портрет Витте. Истинная правда!
На фото: справа - Фаина Александровна, слева - Вера Александровна Кузьмины.
На фото: сестры Фаина (справа) и Вера Александровны. 1947 год.
Галина Георгиевна показывает фотографию, где Вера рядом с её мамой - Фаиной Александровной Кузьминой, и рассказывает-рассказывает…
Мама, 1915 г.р., раскулаченная, у неё стажа – полтора месяца, так «били», что от работы отучили навсегда. 14-летним ребёнком маму - школьницу в 1929 году отдали замуж, чтобы избежать расправы над нею. 1929 год - это был самый страшный год. «Били» и расправлялись, мама от страха бежит, четыре года провела она на севере, пряталась - из купеческой же семьи, работала там пекарем, потом вернулась в Томск, где знакомится с моим будущим отцом. Отец, Георгий Петрович Бесчастный, круглый сирота – все предки погибли на станции Болотной от тифа. Его семья из ссыльных… В школу никогда не ходил, но это не помешало ему быть главным технологом и механиком весового завода, начальником 2-х цехов, парторгом завода. Снимал квартиру у Кирпотиных на углу Ленина и Учебной. Здесь, в их квартире, и познакомился он с моей мамой, когда она вернулась с севера. Был потрясён её внешностью и глазами. Женившись на ней, сменил свою неприятную фамилию на Кузьмина. Так мама второй раз вышла замуж. От неё все родственники отвернулись, что венчаная сбежала от первого мужа, а ещё и вышла замуж за коммуниста. Потом я родилась, дети пошли. Высокомерная, гордая, красивая, с правильными чертами лица, она из золота, все люди – чернь, не работала, самая вольная. Мама проводила время с родственниками, известными в определённых кругах Томска, раскулаченными, растерзанными богатыми людьми, пила с ними, но как жена мама не получилась. Маму я видела очень редко. Когда она приходила, то удивлялась: дочка ещё живая? Она себя продавала за кусочек хлеба. Не было ей дано быть матерью.
На фото: слева Георгий Бесчастный с другом. Здесь ему 21 год. 1929 год.
Отец пошёл на фронт добровольцем с первого дня войны, а пришёл в конце сорок пятого года - после победы ещё освобождал Румынию; в звании старшего лейтенанта. Орденоносец: пять медалей и орден Красной Звезды. С его приездом я первый раз поела досыта хлеба с колбасой. Поняла, что отца не предам никогда. До его приезда я была скелетом, ела бумагу, траву, почки деревьев, валялась на площади Ленина, там и спала. Помню себя: лежу около ресторана «Север». Голод. Никакой еды не было. И дали мне брюквы и хлебушка. Как выжила?
Сразу после войны, мне было 8 лет, пережив войну, голод, я ела икру, фрукты, стала самой выносливой… А случилось это так. Как-то с мамой мы встретили в городе тётю Веру. Увидев меня истощённой, тётя Вера привела меня к бабушке на улицу Кривую. Жизнь на Кривой была - праздник, здесь жили и пили. На выходных я теперь бывала у бабушки. Мой дядя, Степанов Иван Стельянович, он двадцать лет был управляющим Горплодоовощторга в Томске, привозил икру красную и чёрную. Двадцать человек работало в хозяйстве бабушки на Кривой, обрабатывали огороды, занимались лошадьми, и я жила царицей. Подкормили меня они очень… Выжила.
Меня определили в 34 школу. Моей учительницей была Вяткина Елизавета Николаевна, очень ко мне относилась заинтересованно. Водила по городу и показывала меня, как самую богатую девочку. Она приводила меня домой и кормила, кормила, миллион поцелуев мне… Дядя Боря Тронов покупал мне шоколад и показывал полезные ископаемые на Синем утёсе. Отдал мне маленькой свои документы – дипломы, и я вырезала из них, не понимая, что делаю.
Вернувшись с фронта, отец взялся за моё воспитание с офицерским ремнём: работать день и ночь; если с книгой увидит, то сладко не покажется, т.к. по книге и дурак будет учиться.
Работать стала уборщицей в двух мастерских в главном корпусе ТПИ. Очищала кирпич для стройки ТПИ. Отцу директор ТПИ дал огромную квартиру в Студгородке, №7, а отец её отделал и отдал учёным, т.к. с жильём было плохо. Сам стал восстанавливать дом в Студгородке, №8. Я пошла работать в церковь на Октябрьскую, работала под куполом на палатях, малевала фон красками, а художник Рубль (это фамилия) рисовал с открыток иконы. Отец Николай и отец Александр дали мне 10 тысяч – как Сталинскую премию, а художнику 30 тысяч. На эти деньги мы провели воду в домик и сделали пристройку. Работала я в ТПИ больше 10 лет - с конца 1946 по 1960 год, делала переплёты, альбомы, схемы печатные, монтажные работы. В 16 лет с небольшим я устроилась на завод ученицей - на 25 станках мотать катушки сопротивления, через 2,5 месяца мне дали 3-й разряд, работала по 8 часов, а зарплата - 300-400 руб. в месяц. Но отец сказал, что деньги - круто, за деньги все поработают, а ты бесплатно поработай. У нас есть долг - надо уничтожить заразу, т.к. на войне люди погибали от эпидемий больше, чем от ранений. Я плакала - не шла, т.к. уж больно мне нравилась моя работа. Много молодёжи.
С жильём в ТПИ была труба, учёные жили по нескольку человек в маленьких комнатках, и отец предложил директору снести свой дом и на этом месте построить два пятиэтажных общежития. Воробьёв был в шоке от такого предложения. Дал он отцу трёхкомнатную квартиру в преподавательском доме на третьем этаже, угол Ленина – Учебная, огромную квартиру с высокими потолками, я была от радости на седьмом небе, но отец сказал, чтоб я не радовалась, т.к. он уже её отдал учёным, а он и в стайке проживёт. Сказано - сделано, я в 17 лет оказалась в стайке, с буржуйкой, без света и тепла - живу и на работу иду. Но я поклялась себе отца не продавать и стала опять помогать строить новый дом на улице Эуштинской. Дом, где живу, построил отец, он намоленный, т.к. перенесли его с улицы Студенческой, где Иоанно-Предтеченский женский монастырь: крыша, железо, брёвна лиственницы… Калымила по ночам в ТПИ.
На фото: дом Кузьминых на территории Иоанно-Предтеченского женского монастыря (ул. Студенческая). Галя Кузьмина у своего дома. Слева - часовня монастыря
Работу на заводе пришлось оставить, т.к. с отцом шутки плохи, надо идти бороться с эпидемией.
Отец рассказывал о войне. В войну перевязывали раны портянками. Люди лежали в тифе. Умирали кучами. Отец сказал: заразу уничтожишь – спаси мир от войны. Направил меня: пока процветает зараза, никто никого не спасёт. Заповеди отца: чужого брать нельзя; правду убить нельзя; деньги не спасут. Плакала - жалко было работу, и в тоже время предки погибали от инфекций, и я смирилась. Так в начале апреля 1956 г. я оказалась в ТомНИИВСе и проработала здесь по май 1972 года. Приняли меня препаратором с окладом в 36 рублей, т.е. в 10 раз меньше, а работать приходилось по 15-18 часов в сутки. Молодые годы – самые лучшие. Ходила все годы в одном сарафане без причёски. Спасала планету. Я – машина-робот. Выносливая.
Самый первый день своей деятельности в институте я начала с огромного скандала: если мне кто сделает замечание, то я за себя не ручаюсь. Сотрудница Сания Кабирова заплакала и со слезами - к начальнику цеха Маркевич А.М., сказала, что в цех пришла «бандитка», другие её сослуживцы подтвердили. Маркевич меня в первый день моей деятельности вызвала и давай говорить со мной по-хорошему - кто я, есть ли отец? Да, сказала я, есть: Кузьмин Георгий Петрович и т.д. Как оказалось, она его знала много лет, работала мастером у отца на весовом заводе и предложила мне в первый день любую работу. Я выбрала бокс - лить, паять, сифонировать. Со мной работали люди, которые потеряли родных из-за инфекционных болезней. Она сказала, что так мог поступить Великий человек со своей дочерью. С первого дня она день и ночь говорила только об отце, о том, что мой отец - самородок, гений. О книжках трудовых все забыли, но я стала понимать, что работать некому и руководить тоже некому, но, видать, Бог помог мне: пришла после перенесённого туберкулёза Великая из Великих - Нина Борисовна Розенвальд. С моим приходом она становилась только здоровее, т.к. поняла, что я настроена работать по-настоящему. Она сказала, что мы будем делать Великие дела. Она была главным локомотивом. Со мной в боксе на розливе была только она. Никто не шёл. У нее был маленький сын Боря и меня он называл мамой, отца у него не было, т.к. Нина Борисовна развелась, и день, и ночь мы были вместе, работали сутками. Ванштейн Борис впоследствии стал коммерческим директором футбольного клуба «ТОМЬ». Карпов Сергей Петрович работал с утра до ночи в институте. Михаил Михайлович Немирович-Данченко работал сутками.
Но главное - стройка, т.к. мне жить негде. Мама моя с нами жить не стала, т.к. один дурак квартиру строит и отдаёт, а другая, т.е. я, за копейки сутками вкалывает, но я думала – за год мы справимся с заразой, ну за 5 лет, ну за 15 лет, но не тут-то было, т.к. рук мало, а планета огромная. Дома у меня не было, и я сутками вкалывала. Зимой без отопления, остановиться нельзя ни на секунду – процесс. Сын Карпова Ростислав сделал мне устройство – полуавтомат розлива вакцины по ампулам для оспы, он помог мне в день вручную лить по 50 тысяч ампул – миллион доз. Так при эпидемии в Москве это было кстати. Рыжий - начальник цеха - участник войны, контуженый, простреленный, возил «оспу» в Москву, в зиму летал на самолёте. Он сказал мне, что Родина меня за мой труд не забудет. Один день выходной в неделю я дежурила по скорой помощи, по 70 вызовов в день. За скорую помощь мне дали премию 1000 рублей. Но после работы, с 8 вечера до 12 ночи и позднее, надо было отправлять посылки с ампулами на почте. Никто кроме Нины Борисовны и меня не желал этого делать. Иногда Шура Ельчининова. Каждая минута - на вес золота. Мне дали звание «Героя», образно говоря. Организация труда была на высоком уровне, без всяких сбоев - только работали. В 1959 г. меня ОБКОМ партии решил представить к высокой награде, для этого надо было вступить в партию, но этого я сделать не могла по понятным причинам и поплатилась. 33 благодарности не записали в трудовую книжку за время моей работы в институте. В коллективе было 43 сокращения по 5-7 человек. Нагрузка ещё больше возрастала на оставшихся работников. Несколько раз писала заявление об увольнении, но начальство стало возить меня на «Волге», а отца - на рыбалку, дали мне 5-й разряд, т.е. больше врача стала получать на 50 рублей. Всё руки - мои руки. Отец научил скорости. Тонкие, длинные пальцы позволяли зажимать в руке десять ампул. Никто не мог так работать. Меня называли «План института». Рыбачила. Вязала сети. Попросилась в колхоз. Это был 1959 год. Сотрудников института направляли в Кожевниковский район хлеб убирать, а сотрудники сбегали. Я осталась бригадиру помогать, а все в институт уехали, и мне за работу дают 376 трудодней - за месяц и 10 дней - заработала, убрали урожай. А пасечник зарабатывал в это время 360 трудодней за год. Так я работала.
Фронтовик, начальник цеха Рыжий Александр Ильич, который работал в НИИ вакцин и сывороток сутками, спасая Москву и всю планету от инфекционных заболеваний, организовал питание три раза в день. Да, кстати, наш Александр Ильич Рыжий был женат на Нине, внучке богатейшего томского купца Королёва. Факт этот скрывали, как они и все мы о себе. В тяжёлые минуты он всегда меня успокаивал: «Ничего, Галина, Родина нас не забудет. Придёт время, и нам воздастся за наши подвиги. Ведь мы же спасли мир от эпидемий». Эскин возил ампулы на работу ко мне после стеклодувки; привёз станок, но он не сгодился, т.к. руки мои лили в пять раз быстрее. Мне говорили, никто не мог в мире быстрее меня работать. Руки - всё мои руки. За каждой ампулой стояла жизнь, ошибаться нельзя, ни одного смертельного случая. Одна ампула стоит 3.20 - 22 булки хлеба.
На фото: Кузьмина Галина Георгиевна. 1950-е гг.
Мальцев Б.А. строил наше здание с высоким качеством: были взрывы газа, но здание не обрушилось, от давления взрывались бутылки, плохо было с вытяжкой в боксе. Работала я на пределе человеческих сил под руководством Великих людей - Карпова и его сына, Н.Б. Розенвальд, и, конечно же, неутомимый великий Исаак Григорьевич Эскин. Что бы я делала без его ампул? Чтобы спасти Москву, я пять дней домой не ходила. Да и дома не было, а стройка. Хрущёв Н.С. пообещал квартиру в Москве – только спасите, но не тут-то было, я даже свой ваучер вложила в Московский пенсионный фонд, но - увы! За время работы были и неприятности: ведь мы единственный институт в СССР по производству оспы, а оспа - это живой ослабленный вирус, и при монтаже сифонов трубки стеклянные разрушались, вирус попадал на свежую царапину на теле, температура поднималась до 39-40 градусов, так у меня пальцы на правой руке изуродованы, так же у Дороховой, Долженковой. Моей напарнице вирус попал в глаз - она ослепла. Юра Антонов, мой коллега, умер в 24 часа от заражения - ботулизм. Умирая, Нина Борисовна сказала мне: обещай, что расскажешь людям, как мы спасали мир. Подарила мне ожерелье на память перед смертью. Передала мне его Кабирова из больницы: женщина-легенда, мать пятерых детей, наклеивала этикетки на ампулы, ни разу не ошиблась… Опасная работа была…
Случилось так, что при проведении очередной профилактической прививки мне внесли инфекцию, и не только мне. Образовался свищ, и я в течение двух лет страдала. Как ни печально, но, отработав 16 с небольшим лет, мне пришлось уйти. Конечно, не увольняли. Надо уходить - и опять вспышка оспы в Югославии, и опять надо спасать людей, опять работа. Через полгода меня кое-как уволили, и я устроилась на Томский приборный завод. «Позвоните Евгении Николаевне, супруге Михаила Михайловича Немировича-Данченко, заместителя директора ТомНИИВСа, поговорите, как мы жили и работали», - просит-предлагает Галина Георгиевна.