Алексей Шалыгин. Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..

После разговоров с людьми, которые были выселены или, как раньше говорили, раскулачены,   после знакомства с их жизнью, жизнью их детей, до меня дошел смысл слов, сказанных одним умным человеком: «Бедность – это состояние души, это не исправить. А разорение исправить можно.»

И действительно. Какому разорению подверглись крестьяне - богатые и середняки! Но ведь в основном встали на ноги и зажили по-человечески. Пример тому – Галявины.

 В НАРЫМСКИЙ КРАЙ, В ТАЙГУ ГЛУХУЮ

Жили Галявины в деревне Мысы Омской области. Была деревня большой и зажиточной, с раскинувшимися по берегу озера улицами.

Куприян Осипович Галявин, объединившись с братом, купил жатку-самосборку – солидную по тем временам технику. Благодаря ей они не бедствовали, нанимаясь к односельчанам жать хлеба во время уборочной страды. Платили им хорошо, а у кого не было денег для расчета, те отрабатывали на уборке хлеба у самих Галявиных. Так и попали они в число кулаков, и в 1932 году, во время коллективизации, власти приняли решение о высылке их семьи. Из всего подсобного хозяйства разрешили бедолагам взять одну лишь лошадь. Загрузили они подводу со скарбом, посадили поверх детей и дедов и направились, как поется в одной из песен, «в Нарымский край, в тайгу глухую, в распроклятый Васюган».

Высадили их на берег Васюганской протоки. Осмотрелись люди, убедились, что к жизни местность эта, затерявшаяся среди болот, мало приспособлена. Однако, не сидеть же, сложа руки? Начали рыть землю, опускать срубы. А пока строились, обитали в землянках. Сыро, холодно и голодно. И так до 1936 года. Скольких же за это время похоронили! Галявины схоронили старшего брата Василия и деда с бабкой. Но лошадей удалось сохранить, и осенью того же года запрягли их и поехали рубить дома в Майск. Захватили с собой по пути народ из поселков Смелый и Новая Жизнь, что располагались около Среднего Васюгана.

 

ДЕТСТВА-ТО И НЕ БЫЛО

Сын Куприяна Галявина Василий за школьную парту сел уже в Майске – селе, в котором насчитывалось целых 4 колхоза. Основные направления – хлебопашество и животноводство. Только под пашни было раскорчевано мозолистыми  крестьянскими руками свыше двух с половиной тысяч гектаров земли. Гигантский труд! В 1940 году привезли на Майскую землю спецпереселенцев из Прибалтики – латышей, эстонцев и литовцев. Среди них оказался всего один мужчина, остальные – женщины и дети. Потом прибыли немцы с Поволжья, задержавшиеся, правда, недолго – их увезли в Березовку.

И без того тяжелая жизнь стала еще тяжелее с началом войны. Что такое детство с его радостями, Василию, как и его сверстникам, не довелось испытать. Они работали наравне со взрослыми, будучи совсем мальцами. Мальчишек сажали верхом на лошадей и отправляли на утрамбовку силоса. Девочки пололи колхозные поля, которые основательно зарастали осотом, молочаем, васильками и прочими сорняками.

11-13-летние подростки считались уже взрослыми. Они гребли сено, возили копны, боронили пашни, пахали. Как правило, школы в селах были только начальными, и дети после их окончания становились кадровыми рабочими колхозов. Причем работа была без всяких скидок на возраст - по 14 часов в сутки и без выходных. Едва Василию исполнилось 14 лет, председатель   колхоза отправил его на лесозаготовки: вместе с такими же, как сам, четырьмя парнями он должен был вывозить с делян лес. Правда, бригадиром поставили взрослого мужика. Весь зимний сезон проработала  мальчишечья бригада в Мыльджине, а потом вернулась домой.

Можно представить, как они важничали и гордились собой, и как завидовали им младшие. Ведь они вернулись при деньгах, в то время как в колхозах денег совсем не платили, и работал народ за «палочки». Взрослые лишь добродушно улыбались их степенному поведению: умудренные жизненным опытом, они прекрасно понимали ребят. Но вся степенность моментально исчезала, как только начинались игры и танцы – они тут же превращались в обыкновенных мальчишек.

 ИСПЫТАНИЕ ХОЛОДОМ

 Пять зим подряд провел Василий на лесозаготовках. Никакого снисхождения на возраст не было: не выполнил план вывозки - домой не поедешь.

Рядом с мальчишками кряжевали лес и девчата по 16-20 лет. Понятно, что и они, ползая по глубокому снегу, не выполнив нормы, не могли идти отдыхать. Потому старались свалить деревья засветло, обрубить все сучья, собрать и сжечь, и уж потом приниматься за раскряжевку. (РАСКРЯЖЁВКА - поперечное деление стволов деревьев, очищенных от сучьев (т. н. хлыстов), как поштучно, так и пачками на долготьё или брёвна, кряжи, чураки). Василий Куприянович вспоминает о работе на Махне, где начальник был некто Хахолин. Строгость его граничила с жестокостью. Даже в 50-градусный мороз он отправлял ребят на работу.

Барак, в котором жили, был большой,  проконопаченный плохо, потому в нем постоянно стоял холод. Сушилки не было вовсе. И даже плохонькая одежонка и обувь не успевали за ночь просохнуть. Однажды, в лютый мороз, девчата решили не идти на работу в мокрой одежде. Затопили печь, развесили ее для просушки. И тут прибежал начальник. Схватил ведро с водой и плюхнул его в печь. После чего выгнал всех на мороз.

Что оставалось делать? В лесу сразу же запалили костры, и начали греться. И тут прибыл посыльный из Желтого Яра с объявлением, что день актировали, и он считается нерабочим. Обрадовались, по-быстрому собрались и вернулись в барак.  Снова растопили печь и начали мытье со стиркой. Ни бани, ни столовой, ни магазина не было. Без мытья всех буквально атаковали вши. Это было что-то невообразимое: снимаешь рубашку, и кажется, что она шевелится.

Подобная картина стоит перед глазами. Старший брат  вернулся с лесозаготовок. Снимает с себя отцовскую косоворотку, которая кажется серой от обилия вшей. Мать тут же отправила ее в печку для выжарки.

Но в последний год работы Василия на Махне уже многое  изменилось: построили баню,  столовую, специальную камеру для выжарки одежды, к бараку пристроили сушилку. Появились магазин и прачечная. Дошла и сюда   цивилизация.

И СЕЯЛ, И ЖАЛ, И ЗЕРНО МОЛОТИЛ

В армии Василию служить не довелось. Трижды в течение лета 1945 года получал он повестки из военкомата, садился вместе с призывниками в обласок и греб по Васюгану. А расстояние-то немалое - 360 км. Бывало, приплывают парни в Новый Васюган - а остальных призывников уже отправили. Возвращаются назад. Так и проездили все лето, а там и повестки присылать перестали.

В 1949 году Василия направили в Колпашевскую зооветшколу, после окончания которой он три года проработал зооветфельдшером. Но уж очень тянуло его к технике. В том же Колпашеве с отличием окончил школу механизации и вернулся на новенький ДТ-54 и комбайн СК-СК-4.

Началась будничная работа: пахать, сеять, косить, молотить. Зимой - корма вывозить. Приходил опыт, а вместе с ним – уважение.  Василий Куприянович стал заметным человеком в селе. В 1972 году его назначили управляющим   отделением совхоза «Майский».

Дела вначале шли неплохо. Совхоз добился стопроцентной сохранности скота, за что главного ветеринарного врача премировали  мотоциклом. Результаты труда были налицо. Василий Куприянович, даже оформив пенсию, еще несколько лет не расставался с работой. Теперь отдыхает. Только вот не дает покоя душе сегодняшняя действительнсть. Горько видеть, как умирают села, с которыми связана почти вся его сознательная жизнь.

Помните сказанную вначале фразу, что «разорение можно поправить»? Поправится ли наше сельское хозяйство, как и все остальное? Или это уже стало состоянием ума?

 2006 год.