Сибиряки вольные и невольные

Фурсова Е.Ф. Белорусские переселенцы Приобья по данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 года и похозяйственных книг 1920-х годов // Сибирская деревня: история, современное состояние и перспективы развития. - Омск, 27 - 28 марта, 2008. - С. 93 - 97.

* Работа поддержана грантом РГНФ № 90404 а/Б.

В районы Барабы, Кулунды выходцы из Могилевской, Витебской, Минской и некоторых других западных губерний России приехали в начале ХХ в., а также в годы Столыпинской аграрной реформы. По мере заселения Северной Барабы российскими мигрантами стали проводиться магистральные каналы, значительно улучшавшие условия земледельческих работ. По данным Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. белорусы составляли в Западной Сибири 0,23%. Однако впоследствии Всероссийская сельскохозяйственная перепись 1916-1917 гг. выявила значительный процент белорусов в селениях Кайлинской волости (Зверобойское, Кудельный Ключ, Костромской, Инской, Иркутский), Гондатьевской волости (Трактомировский, Степаниха, Терское, Сухиновский, Рыбкинский, Овражный, Оброчный, Ново-Романовский) Томского уезда, Усть-Тартасской волости (Гавриловский, Ивановский), Иткульской волости (Никольское, Куликовский, Васильевский), Кыштовской волости (Гавриловский, Калбасинский, Тынгизинский) Каинского уезда и т.д. Всесоюзная перепись 1920 г. также обнаружила гораздо более высокие показатели. Так, по Татарскому уезду, входившему в то время в состав Омской губернии, более белорусов проживало в волостях: Верхне-Омской – 4,1% (ныне север Татарского р-на), Кыштовской – 5,6%, Метелевской – 4,0%, Угуйской – 3,4% . В 1926 г. Всесоюзной переписью населения были представлены конкретные материалы по различным округам и районам Сибирского края: в Новосибирском округе – 4,9%, Тарском округе – 17,9%. Не значились белорусы в Барнаульском, Бийском округах (Всесоюзная перепись, 1926, с. 6-14). По документам Отделов архивной службы территориальной администрации (ОАСТА) Новосибирской области фиксированное количество белорусов отмечено в Каргатском районе – 12,8%, в Коченевском – 11%, в Колыванском – 1,8 и т.д.

К первой четверти ХХ в. наиболее массовые, компактные поселения белорусов были сосредоточены севернее или вдоль районов Московского Сибирского тракта – в Северной Барабе, рядом с Васюганской равниной, о чем можно сделать выводы, исходя из сводной таблицы Сибирского края 1926 г. Подобные селения в степных районах Кулунды можно считать единичными. В анкетах Всероссийской сельскохозяйственной переписи и Похозяйственных книгах нередко содержатся интересные и, что важно, конкретные этнографические данные, позволяющие судить не только о статистике, но о составе семей, традициях имянаречения, хозяйственных занятиях, уровне обеспеченности переселенцев. В качестве примера приведем старожильческую д. Нижний Сузун Малышевской волости Барнаульского у., куда в начале ХХ в. из Могилевской губернии подселилось несколько, возможно, родственных семей Бодуновых (ЦХАФ АК. Ф. 233. Оп. 5. № 124. Св. 15. №№ 14, 26, 161, 162). Раньше всех в 1904 г. прибыл в Сибирь Николай Федорович Бодунов, который через 13 лет своего проживания здесь записан “русским”. Похоже, он пригласил последовать его примеру родственников или односельчан, став для последних своеобразной точкой опоры для обоснования на новом месте. В 1917 г. его собственная семья состояла из хозяина (37 л.), жены Федоры (33 г.), сына Якова (6 л.), 4-х дочерей: Ефросиньи (7 л.), Ульяны (10 л.), Домны (11 л.), Акулины (12 л.), матери Анны (60 л.). Поскольку в семье были в основном малолетние дочери здесь, видимо, в качестве работника проживал молодой мужчина Константин (23 г.). Семья за 13 лет обитания в Сибири стала зажиточной, хозяин обзавелся плугом и бороной, косилкой и жатвенным аппаратом, обрабатывал один надел земли.

В 1907 г. в Нижний Сузун подъехал, вероятно, брат могилевского первопоселенца – Герасим Федорович Бодунов (37 л.), семья которого в 1917 г. включала жену Елену (37 л.), сыновей Павла (9 л.) и Ивана (5 л.), двух дочерей Анфису (6 л.) и Марию (1 г.). Семья также относилась к зажиточным: за десять лет проживания в Сибири в хозяйстве имелись плуг и борона, жнейка-самосброска, которыми обрабатывали два надела земли. Обращает внимание значительное количество голов домашнего скота: в семье у Г.Ф. Бодунова – лошадь, 5 коров, свинья.

Менее зажиточными выглядят на этом фоне семьи Бодуновых, приехавшие в 1910 г. Савелий Федорович (30 л.) жил ко времени Всероссийской переписи с женой Макридой (30 л.), сыном Филиппом и дочерью Марией. Хозяйство у них состояло из одного надела земли, 3-х лошадей и 1-й коровы.

Самым пожилым из переселенцев являлся Федор Константинович Бодунов (70 л.), возможно, родственник трех указанных выше хозяев. Он жил с женой (70 л.), 4-я сыновями (Трофимом (43 г.), Аврамом (40 л.), Фомой (28 л.), Фатеем (25 л.)), 3-я снохами (Пелагеей, Домной, Христиньей), 2-я внучками (Марией и Ефросиньей). Таким образом, одна большая семья включала 3 поколения: мужа с женой, их взрослых сыновей со снохами и детьми. За 7 лет Федор Константинович обзавелся 7-ю наделами земли, 5-ю лошадьми, 2-я коровами, 2-я овцами и 2-я свиньями. Однако хозяйство, видимо, не было обеспечено сельскохозяйственным инвентарем: имелись лишь один плуг и телега на деревянном ходу. Федор Константинович записан по национальности “русским” (видимо, как и его сын, Николай Федорович), остальные могилевские семьи значатся в переписи “белорусами”.

Совершенно очевидно, что переселения из белорусских земель продолжались и в более позднее время, на рубеже 1920-1930-х гг. В ОАСТА Куйбышевского района Новосибирской области в делах о зачислении и водворении переселенцев в Барабинский округ в 1929 г. представлены посемейные списки переселявшихся в Сибирь белорусов. Среди желавших переселяться из Борисовского района и округа записаны: д. Дроздино (Гайбович С.С., Зенькевич Г.И., Палько С.С., Саковец Я.Н.), хутора Осова (Телюк И.В., Щерба М.Г., Щерба Я.Г.) Метчанской сельской рады, д. Верески (Гайдук М.Г.) Пересадской рады, с. Оздятичи (Лыскоц И.Л., Шалайко Т.А.) Оздятической рады Минской губернии. Содержатся также списки выходцев из д. Гирсы (Агапов И.О.), д. Углы (Подсадник К.С.) Полоцкой губернии и пр. (ОАСТА Куйбышевского р-на, лл. 34-169). По данным ОАСТА Коченевского района сюда в пос. Среднинский “самовольно” прибыла семья Сидоренковых (Могилевской губ. Шкловского у. с. Любимич), в пос. Семеновский – семья Якубовых (Могилевская губ. Биповский у. д. Пичурина), в пос. Александровский – семья Жуковых (Полоцкий округ Росонский р-н д. Кривичево) и т.д.

В Похозяйственных книгах 1920-х гг. уже не указывались данные о местах выхода крестьян, но в графе национальность записывалась этническая принадлежность. Что касается последней графы, то, либо переписываемые, не придавая большого значения своей национальности, повсеместно идентифицировали себя с “русскими”, либо переписчики не очень аккуратно следили за ее заполнением. У целого ряда жителей Сибирского края с выраженными украинско-белорусскими фамилиями национальность вообще не указывалась (например, в д. Ёлтышево Кайлинской волости – Ващенко, Городко, Горбань, Капля, Петрочюк и пр.; в д. Глядень Ояшинской волости – Карпович, Рубан, Новак, Коваль и пр.).

В списках “Перечень единоличных хозяйств” 1928 г., которые, видимо, готовили перед кампанией раскулачивания, семейств с такими фамилиями достаточно много. Опасаясь репрессий и поголовной коллективизации, стали разделяться большие семьи. Например в д. Глядень Мошковского района Новосибирской области, Давыд Игнатьевич Коваль (1880 г.р.) сапожничал и содержал большую семью: жену Феклу Васильевну, 4-х дочерей (Анну, Фаню, Лидию и Надежду). Отдельно со своей семьей жил, видимо, его сын Василий Давыдович Коваль (1912 г.р.) с женой и дочерью. Другой единоличник этой же деревни Савелий Васильевич Гуреневич (1874 г.р.) жил с женой Ириной Игнатьевной (1880 г.р.), 3-я дочерьми (Харитиной, Евдокией, Татьяной) и 2-я сыновьями (Никифором, Василием). Старший сын Савелия Васильевича Никифор Савельевич Гуренович (1912 г.р.) стали жить в это время с женой Евдокией Марковной (1918 г.р.) и сыном Василием (6 л.) отдельно, хотя хозяйство вели совместное с отцом.

1920-1930-е гг. оставили достаточно многочисленные и подробные документы о составе и имущественном положении белорусских семей, о тех проблемах, с которыми сталкивались переселенцы. В делах “О зачислении и водворении переселенцев” вырисовывается не всегда радужная обстановка жизни прибывших белорусов, о чем свидетельствует, например, протокол общего собрания переселенцев 15 апреля 1929 г., в котором новоселы даже грозят местным властям: “…наши дома не саманные – деревянные и также плетневые дворы и амбары есть деревянные и поселок заселен в 1926 г. не временно, а на постоянно и вода у нас на поселку доброкачественная. А колодец вырыт в 2 ½ верстах в 1928 г. у самых пашнях нашево участка, если нам поселится на этих усадьбах, то у нас пахать не будет где и постановили чтоб товарищ Переселенный выехал на месное дознание. А иначе будим писать в ЦИК Белоруссии для чево они нас сюда направляли…” (ОАСТА Куйбышевского района НСО. Ф. 36. Оп. 1. № Д54. Л. 24). Таким образом, случалось, что переселенцам приходилось отстаивать свои однажды заселенные места и землю, которую местный землеустроитель Лобецкий установил в Обществе Блиновском в норме 6,5 десятин. Сохранились посемейные списки переселенцев 1920-х гг., которые прилагались к Акту проверочного обследования имущественного положения переселенцев “на предмет получения разрешения на переселение в Сибирь”. Приведем в качестве примера соответствующий список жителя д. Дроздино Метчанского сельсовета Борисовского района и округа Саввы Стефановича Гайбовича.

Гайбович Савва Стефанович 40 лет, имел попечение о 9 едоках, имея 4 десятины земли.

Состав семьи: жена Татьяна 37 лет, сын Андрей 15 лет, дочь Федора 13 лет, сын Василий 11 лет, сын Иван (о возрасте сведений нет), сын Филипп (о возрасте сведений нет , и двойняшек дочь Марию и сына Николая 2 лет. (ОАСТА Куйбышевского района НСО. Ф. 36. Оп. 1. № Д54. Л. 42)

В Акте обследования этой семьи говорилось, в частности, следующее: “Мы, нижеподписавшиеся председатель Метчанского сельсовета Станкевич Миша и Предкресткома Лихачевский в присутствии двух понятых Капона (?) Нестора и Алискевича Филиппа произвели проверочное обследование имущественного положения гражданина Гайбовича Саввы, причем нами установлено на основании соответствующих документов, что гр. Гайбович обеспечил себя землей путем посылки ходока на участке Блиновском Михайловского района Каинского уезда Ново-Николаевской губернии. Определение своего имущественного положения, удовлетворяющего пункту, гр. Гайбович предъявил: наличными деньгами 80 рублей, две рабочих лошади, купленных 120 рублей, 3 коровы 160 рублей. Дом новый 350 рублей, холодные постройки на 140 рублей, всего на 850 рублей. Хозяйственный инвентарь: плуг 1, телега 1, сани 1, упряжи 2, ржи 1 ½ десятины. А всего гр. Гайбовичем предъявлено имущества на 960 рублей. Кроме того, имеет мелкого скота свиней и овец 14 штук. Имущество это действительно принадлежит гр. Гайбовичу и не обременено никакими долгами и обязательствами. Акт составлен в с. Дроздино июня 26 дня 1925 г. Настоящий акт представляется в округ 3 на предмет выдачи переселенческих документов”. Сохранились документы на переселение с указанием номеров вагона и накладной на бланке Московской Белорусской Балтийской железной дороги, где обозначены станции отправления – Борисов и назначения – Кожурла Томской губернии. К Делу приложено, кроме прочего, переселенческое свидетельство № 257, выданное Народным Комиссариатом земледелия Борисовского окружного земельного управления: “Предъявитель сего гражданин Борисовского округа Борисовского района д. Дроздино Гайбович Савва Стефанович следует на переселение в Ново-Николаевскую губернию Каинский уезд Михайловский район Блиновский участок на зачисленную за ним землю в количестве девять долей” (ОАСТА Куйбышевского района НСО. Ф. 36. Оп. 1. № Д 54. Л. 46). Согласно Справке о провозимом на новое местожительство имуществе, семья Гайбовича не взяла с собой сельскохозяйственный инвентарь, скот, но были собраны ящики с домашними вещами в количестве 2-х штук, 4 колеса, 2 обода, 2 полоза, 1 телега. Из этого перечня очевидно, что брали с собой в дальнюю дорогу во-первых, малогабаритные и не тяжелые вещи, во-вторых, трудоемкие по изготовлению средства передвижения и их детали. Действительно, при наличии готовых колес легко сделать новую телегу, а с готовыми полозьями можно быстро смастерить сани, дровни.

Материалы районных архивов позволяют сделать вывод, что не все, кому было предложено переселение в Сибирь, согласились на переезд, но встречались и такие кто, ссылаясь на крайнюю бедность, отказывались. Сохранились документы “отказников” в пользу согласившихся на миграцию. Во всех Справках белорусских переселенцев обязательно заполнялась графа об оставшихся на родине родственниках, если таковые имелись.

Проанализированные материалы свидетельствуют о размытости этнического самосознания переселенцев из западных губерний России, которые, будучи выходцами из одних мест, по прошествии десяти лет проживания в Сибири могли записываться и “русскими”, и “белорусами”. Возможно, это было связано с тем, что в Белоруссии не было четкости в вопросах этнической идентичности населения, а также с тем, что переселялись не только этнические белорусы, но и русские. Белорусские семьи выделялись многодетностью даже на фоне больших семей в дореволюционной сибирской деревне.